Дело отсталого мула
Шрифт:
Глава 6
Выехав из туннеля на Стоктон-стрит, Терри Клейн погрузился в атмосферу восточного города, напоминавшую о Гонконге. Он находился в китайском квартале Сан-Франциско, знаменитом Чайнатауне.
На одной из улиц Терри открыл ничем не примечательную дверь, ведущую на скрипучую лестницу, освещенную тусклой лампой. Терри быстро поднялся по ступенькам на третий этаж и пошел по коридору, в конце которого остановился перед дверью, покрытой темным лаком. Он дважды нажал на кнопку электрического звонка
Шум с улицы сюда не проникал. Ни единого звука не доносилось до Клейна, и создавалось впечатление, что дом необитаем.
Клейн знал, что за ним наблюдают в невидимый глазок. Наконец раздался механический щелчок, и дверь бесшумно отворилась. Под лаковым покрытием с внешней стороны дверь была обита железной пластиной, внутренняя сторона двери была обшита великолепным тиковым деревом.
На пороге стоял слуга-китаец, на его непроницаемом лице только одни глаза выражали радость. Он почтительно поклонился, прежде чем освободить проход для Клейна.
— Вы почтили своим присутствием это скромное жилище.
Клейн мягко опустил свою ладонь на плечо китайца.
— Мои глаза испытывают радость, — ответил он по-китайски.
Слуга провел Клейна через комнаты, поражающие роскошью, и остановился перед дверью, открыв которую тут же удалился. Клейн увидел идущую ему навстречу Соу Ха, которая, пренебрегая восточной сдержанностью, бросилась в его объятия.
— Терри! — вымолвила она, закрыв глаза и запрокинув назад голову. — Никак не могу к этому привыкнуть!
— К чему? — спросил Клейн.
— К тому, что я китаянка. Видимо, я слишком долго живу здесь. Я не могу скрыть своего волнения и даже не жалею об этом. Если в целом восточная цивилизация стоит выше западной, тем не менее мы многого лишаем себя, не зная поцелуя. — Она засмеялась и добавила: — Если бы отец услышал меня, он был бы шокирован. Но, в конце концов, разве не сам он отправил меня в калифорнийский колледж, где я и усвоила нравы и обычаи вашей страны?
— Разумеется, — сказал Терри, тоже смеясь.
Соу Ха происходила из древнего китайского рода, насчитывавшего три тысячелетия. Но западная цивилизация уже наложила на нее неизгладимый отпечаток, сделав эмансипированной, жизнелюбивой, и научила смотреть в глаза противнику.
— Как поживает ваш отец? — спросил Клейн.
— Хорошо. Он ждал вас прошлой ночью.
— Я пришел бы раньше, если бы меня не задержала полиция.
— Полиция? Из-за побега Эдварда Гарольда? Но вы только что приехали, что вы можете знать… Или это вы организовали побег?
— Нет. Я ничего не знал, пока мне не сообщили об этом в полиции.
— Они поймают его, как вы думаете?
— Боюсь, что да. У них есть его фотографии, отпечатки пальцев. Может быть, они умышленно не берут его сразу.
— Что вы хотите этим сказать, Терри?
— Гарольд был осужден, но он подал на апелляцию. Возможно, в выдвинутом против него обвинении имеются просчеты и Верховный суд мог бы отменить приговор. Но в связи с тем, что Гарольд бежал, его ходатайство о помиловании будет отклонено Верховным судом. Возможно, что полиция найдет его, когда будет поздно пересматривать судебный приговор. Тогда ему останется только уповать на милосердие губернатора, который, конечно, не будет испытывать сострадания к человеку, своим побегом нанесшему ущерб авторитету полиции штата. Это всего лишь гипотеза. Возможно, полиции действительно ничего не известно о его местонахождении.
— Пойдемте, Терри. Мой отец ждет вас. Он знает, что вы здесь.
Чу Ки поднялся с кресла, приветствуя Клейна более дружелюбным образом, чем того требовала восточная сдержанность.
— Ожидание было долгим, сын мой, — сказал он по-китайски.
— Для меня тоже, Учитель, но разлука сотворила радость встречи.
— Печаль — это необходимое условие, чтобы сделать радость более сладостной.
Чу Ки провел гостя к креслу. Слуга принес чай, который следовало пить, соблюдая китайский церемониал. Внезапно Чу Ки спросил:
— Где сейчас ваша подруга-художница? Клейн с удивлением взглянул на него.
— Как? Вы этого не знаете? Но я думал, что она скрывается у вас!
— Она дорога мне, потому что дорога вам, и я всегда в ее полном распоряжении, как и в вашем. Она знала, когда вы должны были приехать?
— Да.
— И она знала название судна?
— Да.
— Тогда она прочтет в газетах, что оно прибыло, и попытается связаться с вами.
— Но это очень опасно! Именно на это рассчитывает полиция и постарается перехватить любое ее послание.
— Женщина-художница обладает хитростью, — сказал Чу Ки, — так что не стоит за нее беспокоиться. — После короткой паузы он добавил: — Здесь много говорят о Компании по импорту предметов искусства. Похоже, что она имеет далеко идущие политические цели на Востоке. Во всяком случае, эти люди плохо начали свои дела, затем дела пошли лучше, и в конце концов они получили очень большие прибыли. Эти люди стали сильными, потому что один из них очень ловкий.
— Один из них, Учитель?
— Рикардо Таонон, — по восточной традиции уклончиво ответил Чу Ки, — говорит, что он большой друг Китая. Но это только слова, истинное значение которых неизвестно. Я поручил своим людям провести расследование, но Таонон копает в глубину, и на поверхности ничего нет против него.
Последовало молчание, продолжавшееся целых десять минут. Наконец Чу Ки спросил:
— Вы познакомились с Рикардо Таононом в Китае?
— Да, я встречался с ним в Гонконге.
— Вам известно что-нибудь о его связях?
— Нет. У него много знакомых, но мало друзей. Он отдает предпочтение общению с влиятельными людьми, — это все, что мне известно.
Чу Ки кивнул.
— Очень любопытный человек… Советую вам быть осторожным и ходить по середине улицы.
— Последую вашему совету, — сказал Клейн, прощаясь на китайский манер.