Дело «Памяти Азова»
Шрифт:
Историк партии эсеров М.И. Леонов пишет: «О восстании в Свеаборге в Кронштадте узнали из утренних газет 18 июля. В середине дня пришла телеграмма из Гельсингфорса «Отец болен, нужны деньги», означавшая, что восставший флот якобы идет к Кронштадту. По предварительному договору, о чем речь шла выше, это должна была быть третья условленная телеграмма. Эсеры много и оживленно дебатировали, кто и почему нарушил уговор? Высказывались мнения о случайности, о провокации. Не остались в стороне и исследователи. Что произошло на самом деле, пока не ясно.
Поздно вечером 18 июля на квартире Ю. Зубилевич состоялось экстренное собрание, на которое пришли
Хотя на собрании сообщали самые благоприятные вести, не все у революционеров обстояло ладно. Енисейский полк, на который так надеялись, уже не хотел восставать, колебались артиллеристы, не были доставлены револьверы, бомбы, гранаты; до последнего часа корректировался план действий. Основная масса восставших — матросы — осталась без оружия.
Безумно храбрые люди выступили, как и намечали, в 23 часа. Матросы, по давней традиции, перед боем переоделись во все чистое. Восстание с первых минут пошло не по плану, раздробилось; изолированно действовали несколько отрядов, во главе которых шли эсеры Недотрогин, Т. Герасимов, Н. Егоров, Н. Светлов. С моряками 1–й дивизии шли Онипко и Зубилевич».
В начале мятежа дружинники предварительно сняли со своих бескозырок ленточки, чтобы их нельзя было опознать. Мятежники не останавливались перед тем, чтобы убивать тех, кто отказывался примкнуть к мятежу или не выполнял их требования. Из воспоминаний Л.А. Ленцера: «У ворот дежурил богатырь–стрелок Ильин, который свободно поднимал одной рукой шесть пудов. Когда отряд Бакланова подошел к воротам, Ильин отказался выпустить дружинников на улицу. На решительное требование Бакланова Ильин ответил грубой бранью и бросился на него с винтовкой, но был убит дружинниками».
Активный участник мятежа Л.А. Ленцер хвастался впоследствии своими «подвигами»: «Из экипажной канцелярии, находившейся на втором этаже, вышел во двор и подошел к нам дежурный офицер капитан 2–го ранга Фонтон–де–Веррайон. Поднявшись на табуретку, неизвестно как оказавшуюся здесь, он громко произнес:
— Братцы, опомнитесь! Вы напрасно губите свою молодую жизнь за деньги, которыми подкуплены ваши вожаки.
Его слова потонули в шуме возмущения матросов. Не раздумывая и не целясь, я выстрелил в него и тяжело ранил в правое плечо. Двое матросов, очевидно переодетые фельдфебели, подхватили и унесли его в экипажную канцелярию, где, как потом оказалось, находился экипажный врач. Суду и охранке так и не удалось установить, кто стрелял в него.»
Из хроники мятежа: «Главари восстания входили в казармы, тушили лампы там, где они еще горели, будили спящих и звали на улицы. На любителей «порядка и тишины» действовали угрозой и даже силой. У дверей казармы поставили специальные караулы, дабы не пропускать никого обратно». Называя вещи своими именами, боевики просто силой выгоняли матросов на улицы, избивая упорствующих. Обещали все что угодно: землю, демобилизацию, дармовую водку в лавках и бесплатных проституток. Обещали все, лишь бы вывести толпу на улицу. А там уж будет видно.
В силу разногласий эсдеков и эсеров сразу же началось выяснение отношений и даже драки между матросами, сторонниками различных политических партий. Между тем минеры, заперев своих офицеров в сарае, уже шли поднимать саперов. Без всякого сопротивления они заняли форт «Литке», обезоружили пехотный караул в минном городке, захватив патроны. Здесь мятежникам оказали сопротивление и были убиты полковник Александров и капитан Ворочинский. Другие офицеры были избиты. После этого мятежники направились к форту «Константин».
Там тоже никакого сопротивления оказано не было, и форт был быстро захвачен. Но офицеры успели известить по телефону командование о мятеже в форту. А два крепостных пехотных батальона сразу же выгнали агитаторов и наотрез отказались участвовать в мятеже.
Возглавлявшие минеров и саперов революционеры тут же пытались заставить артиллеристов открыть огонь по улицам Кронштадта. Но те отказались наотрез, а потом и вообще отказались от участия в мятеже. А чтобы мятежники не могли воспользоваться их орудиями, вывели их из строя. Впрочем, минеры все же раздобыли заряды к 57–мм пушке и сделали один выстрел по городу. На счастье, снаряд разорвался на городском кронштадтском кладбище, никого не убив. Совершенно непонятно, зачем мятежникам вообще было обстреливать городские кварталы. Запугать обывателей?
Одновременно начались убийства и в самом городе. Из хроники мятежа: «…К толпе подошел командир 5–го экипажа капитан 2–го ранга Добровольский. Он уговаривал опомниться и вернуться к присяге. Кто–то из толпы сказал: «Много вы нашей крови попили, теперь попьем вашей!» Добровольский возвысил голос и один из матросов ударил его по лицу, остальные бросились на капитана и начали его бить. Некоторые каменьями. Вырвавшись из рук матросов, Добровольский бросился к 5–му экипажу, но упал и сильно застонал. По нему дали несколько выстрелов и стоны смолкли. Когда рассвело, матросы вынесли тело капитана за ворота на Павловскую улицу. По заключению врача, смерть Добровольского признана от ушибленно–разорванной раны левой половины груди и живота. После этого был заколот капитан 2–го ранга Шумов, более пяти десятка штыковых ран. Чудом остался жив герой Порт–Артура Георгиевский кавалер капитан 2–го ранга Криницкий. Он случайно попался навстречу толпе матросов. У офицера была возможность спрятаться в ближайшем подъезде, но он посчитал это не достойным. Смело выйдя перед толпой, герой войны призвал матросов разойтись по казармам, призывал к совести и долгу. Его зверски избили прикладами, сорвали погоны и поставил на расстрел. Но в это время вдалеке покажутся солдаты Енисейского полка и убийцы разбегутся. Увы, через 11 лет его сын лейтенант эсминца «Гайдамак» будет убит матросами в Гельсингфорсе.
В 2 часа ночи 20 июля к форту «Константин» подошли пехотные батальоны правительственных войск. Около 3 часов утра мятежникам передали ультиматум о сдаче. Форт не ответил. После этого начался обстрел форта из орудий и пулеметов. Мятежники отвечали ружейным огнем. Перестрелка с перерывами длилась больше часа. После этого среди мятежников в форте началась паника. Часть минеров и саперов бросились к пароходу «Минер», на котором и пытались сбежать. Остальные подняли белый флаг и освободили офицеров. Затем в форт вошла пехота и аттестовала всех мятежников. Перехвачен был и пароход «Минер».