Дело Пентагона
Шрифт:
— Миссисипи, тебя вызывает полковник.
Ну и денек! С полковником я разговаривала пару минут в день прибытия. И все. С тех пор, только я его видела, потупляла взор, шепотом здоровалась и, пытаясь слиться с тенью, прошмыгивала мимо. Его черные глаза настолько жуткие, что мне от них становится дурно.
Переступив порог кабинета полковника, я сразу понимаю, что дела мои плохи. Потому что стоит он перед мониторами, на которых я уже вижу лица Шона Картера, Карины Граданской и еще нескольких человек, принадлежащих к братии Бабочек Монацелли. Грустно-то как…
— Я слышал, у вас с сеньором Хакером состоялся интересный разговор. — Полковник даже
— Я отказалась, сэр, — как-то хрипло отвечаю я.
— И почему же, доктор Конелл? — спрашивает он все тем же нейтральным тоном.
— Потому что верна ВВС, сэр, — бодро декламирую я.
— Я бы рад, доктор Конелл, чтобы это было так, но ведь вы врете, — вздыхает он. — А стало быть, ваш патриотический дух надо укреплять. И у меня даже есть идея как. Знаете ли вы о взломе Пентагона? — Я бледнею. Всю веселость как ветром сдуло. Слышала. И даже одно то, что об этом со мной говорят, доводит до крайней степени уныния.
— Слышала конечно, сэр, — намеренно равнодушно пожимаю я плечами. Только. Без. Паники.
— Тогда вы должны знать, что виновного не нашли. Но мы ведь должны. — И он, наконец, оборачивается ко мне, а на губах просто змеится улыбочка. Гадкая такая. И его жуткие глаза холодные-холодные. — А точнее вы.
— Не понимаю почему я! Неужели мало программистов… — отчаянно бросаюсь на защиту собственной шкуры.
— Мало, — обрывает мою попытку самообороны полковник. — Вы прекрасно знаете, доктор Конелл, что мало кому предоставляется такой шанс, как работа на Манфреда Монацелли. А еще ваше Картер-прошлое… ммм… или вы думаете, что мы за красивые глаза ваш приятный нрав столько лет терпели?
Мой приятный нрав… да он вообще спятил?! Вот это удар под дых! Ну допустим, характер у меня не подарок. Пусть так. Но я отличалась исключительной полезностью! Монацелли, значит, меня оценил, а они, видите ли, терпели!
— Я не стану этого делать… сэр.
— Так и знал, что патриотизм для вас пустой звук, — говорит он со вздохом. — Что ж, придется прибегнуть к крайним мерам.
Он кладет на стол какие-то бумаги, и я жадно их хватаю, не видя причин миндальничать. И только я опускаю в них глаза, как к горлу подступает тошнота. Эти бумаги просто ужасны. Фальсификация? Естественно! Такого не может существовать, не в этой действительности! Ну нет, подобное по-настоящему низко. Думала, шантажируют только бандиты, уж никак не госструктуры.
— Мой отец ничего у вас не крал! Он бы и крошки в магазине не взял не заплатив! — повышаю я голос и, спохватившись, добавляю: — сэр.
— Возможно. Но он спустил воровство с рук. Да, иначе бы его друг оказался на электрическом стуле, но это дела не меняет. Его стараниями мы потеряли слишком многое. А по счетам, доктор Конелл, всегда приходится платить. Джон Конелл теперь соучастник, и все, что вы видите — не фикция. Приказ на его арест самый что ни на есть настоящий.
Мой папа всегда был слишком добр. А мама всегда любила его до безумия. Он был смыслом ее существования. Я не думаю, что она смогла бы жить дальше после его заключения… если, конечно, до этого дойдет. С военным шутки плохи. А ведь папа и мама — моя единственная семья. Знают куда бить!
— А если я соглашаюсь, — словно со стороны слышу я собственный бесцветный голос.
— То, разумеется… — И он чиркает зажигалкой, наблюдает за светом пламени со странным пугающим интересом. Но к бумагам не подносит. — В общем сейчас в эти двери войдет человек, с которым вам стоит быть очень, очень любезной! Он же столько лет о вас мечтает…
И полковник уходит, оставляя меня гадать, кого я увижу. Но вопреки ожиданиям, вошедший человек не встречался мне ни разу в жизни. Я бы не забыла такие прилизанные волосы и дерьмовый полиэстеровый костюмчик.
— Кто вы? Интерпол? ФБР? — устало спрашиваю я.
— ФБР, разумеется. Агент Льюис Леклер, к вашим услугам.
— К услугам? Что-то я сомневаюсь, — фыркаю я, рассматривая собственные ядовито-розовые ноготочки. — Вы полагаете, что это Шон, да? Иначе зачем вам я?
— Я почти уверен, что это Картер, — кивает Леклер, а у меня от злости аж темнеет в глазах. — Давайте подружимся, Джоанна. Ведь нам придется много времени провести вместе.
Я с трудом подавляю рвотный рефлекс. Эх куда сразу замахнулся! Только вот не на ту нарвался.
— Для вас я доктор Конелл, агент Леклер!
— Конечно, — фыркает он. — Что ж, доктор Конелл, спешу заметить, что у вас есть два часа на сбор вещей. Мы вылетаем в Италию ближайшим рейсом.
В самолете нас трое. Леклер, я и некая Эддисон Келлерер. Она тоже из Бюро и тоже одета в штатское. Но все равно выглядит как ФБР под прикрытием. Наверное, необходима параллельная реальность, чтобы эти двое перестали выглядеть как ФБР под прикрытием.
— Вы правда думаете, что замаскировались? — со смешком спрашиваю я Леклера. — Нет такого идиота, который бы не признал в вас агента.
— Наверное, нам стоило покрасить ногти в розовый, — хмыкает Эддисон, кивая на предмет моей гордости — аккуратные наманикюренные ноготки.
— Ну, я понимаю, не до хорошего, Эдди, но причесаться было вполне в ваших силах, — язвлю я и отворачиваюсь от них.
Уже на втором часу начинает болеть спина. Я никак не могу найти удобное положение, вожусь и ерзаю. Но ни Леклер, ни Келлерер не говорят ни слова. После четырех часов полета я понимаю, что они молчат потому что доподлинно знают причину, по которой я не могу устроиться поудобнее. Они знают о пресловутом стеклянном столике! Настроение проваливается в глубокий минус.
Я зову стюардессу, прошу у нее снотворное и пересадить меня. Вот тогда, под действием препаратов и в отсутствие неусыпного надзора агентов Бюро, я засыпаю. Чтобы проснуться уже в Риме, голодной и несчастной. Оттуда мы, разумеется, не поев, направляемся на Сицилию. Я уже готова влезть на стенку, у меня болит живот, и голова, и спина. И я готова взорваться как большой ноющий шар… Но потом я открываю шторку окна самолета, и вижу внизу море… Все. Проблемы забыты.
Я действительно выросла в Миссисипи, на побережье, в маленьком городке, где море было еще одним богом. Город существовал за счет туризма, и большая часть жителей имела доход исключительно благодаря прибрежному расположению. Таких семей, как моя, можно было по пальцам одной руки пересчитать. Мой отец был военным, дома проводил мало времени, и как только мне исполнилось пятнадцать, мама не выдержала и поехала за ним, прихватив и меня. Разумеется, имел место скандал. И конечно, проигравшей в данном споре стороной оказалась я. Началась полоса путешествий, благодаря которой к восемнадцати годам я оказалась в Сиднее, где и встретилась с Шоном Картером. Так что, технически, ВВС испортили мне жизнь уже дважды. К чему это я? Да к тому, что с тех пор как мне исполнилось пятнадцать, я море, порой, месяцами не видела. И Сицилия оказалась вдруг… подарком?