Дело принципа
Шрифт:
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Хэнк.
— Ну, вы же наверняка знакомы с проводившимися исследованиями. — Уолш в удивлении воззрился на Хэнка.
— Боюсь, что нет.
— Их так много, даже не знаю, с чего начать. — Лицо Уолша по-прежнему выражало удивление. — Ну, например, тест Глюков. Их таблица прогнозирования основана на четырех основных факторах: дисциплина со стороны отца, контроль со стороны матери, любовь обоих родителей к ребенку и сплоченность семьи. Было подсчитано, что если эти факторы неблагоприятны, то вероятность совершения преступления
— Если исследования проведены точно, то да.
— Нет оснований полагать обратное, — возразил Уолш. — Все, кто работает в этой области, знают, что большинство наших преступников выходят из антисоциальных семей.
— Я так и не понял, что вы подразумеваете под антисоциальными семьями.
— Неполные семьи, криминальные семьи, семьи, в которых отсутствует мораль, семьи с культурным конфликтом — что характерно для семей некоторых членов пуэрто-риканской группировки. Здесь таких много.
— Дэнни Дипаче когда-нибудь прежде попадал к вам?
— Нет. Но Рейрдон здесь бывал.
— И что же произошло?
— Вы хотите знать, что мы выяснили о нем? Мы считаем, что он — необычайно агрессивный подросток с излишне покладистой матерью и слишком строгим отцом. По нашему определению он — агрессивный невротик.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Уолш.
— Проще говоря, его преступное поведение происходит от резкого неприятия отца, который его подавляет, и желания вызвать эмоциональный отклик у матери, всепрощение которой кажется ему подозрительным.
— Понятно, — кивнул Хэнк, ничего, впрочем, не понимая. — Почему Рейрдон оказался здесь в первый раз?
— О, из-за какого-то уличного инцидента. Я сейчас уже не помню. Это было несколько лет назад.
— И чем все закончилось?
— Вы имеете в виду, какое решение вынес суд?
— Да.
— Его условно освободили с испытательным сроком.
— Даже несмотря на то, что согласно вашим исследованиям он… как бы это сказать… потенциально опасен?
— Нам повезло, что мы вообще провели эти исследования, мистер Белл. У нас один работник ведет дела семидесяти пяти мальчиков. Неплохая нагрузка, верно?
— Пожалуй. Что произошло с Рейрдоном во время испытательного срока?
— Офицеры, надзирающие за условно освобожденными, находятся практически в том же положении, что и мы. У каждого из них такая же нагрузка, как и у нас. У них не остается времени для индивидуального подхода к каждому подростку. А происходит то, что большой процент условно освобожденных снова совершают преступления.
— Как Рейрдон?
— Да, если хотите использовать его в качестве примера. Хотя он один из сотен других. — Уолш ненадолго замолчал, потом продолжил:
— Мы могли бы проделать такую работу, мистер Белл, если бы у нас были деньги и достаточно людей. Такую работу…
Хэнк кивнул:
— А вам не кажется, что вы все несколько упрощаете? То есть я хочу сказать, прячетесь за всеми этими психологическими…
— Прячемся?
— Ну, может быть, я не совсем точно
— Разумеется, нет. Чисто преступного типа в природе практически не существует. Невротик с демонстративным выражением подсознательных психических процессов, капризный эгоцентрик, даже пассивный преступник — тот, который поддается давлению своей среды или группировки, не имея при этом личностных дефектов, — редко встречаются в чистом виде. Разумеется, мы не должны недооценивать влияние окружающей среды, неблагоприятную обстановку в школе, даже необразованность многих офицеров полиции как факторы, способствующие развитию преступных наклонностей. И это не просто словоблудие на тему психологии, мистер Белл. Надеюсь, вы так не думаете.
— Эти мальчики, мистер Уолш, убили другого мальчика.
— Да, я знаю.
— Вы станете оправдывать их поступок нарушениями в поведении родителей?
— Могу ли я найти оправдание убийству?
— Да.
— Закон представляете вы, мистер Белл, а не я. Я работаю с людьми, а не с гражданскими правонарушениями. Хэнк кивнул:
— Могу я сейчас увидеть Дипаче?
— Конечно, — разрешил Уолш. Он поднялся из-за стола, и в этот момент снова зазвонил телефон. — Черт! Бетти, ответь, пожалуйста. Пойдемте, мистер Белл.
У мальчика были рыжие волосы матери, карие глаза, тот же овал лица, тот же рот, который казался женственным на лице взрослеющего подростка, и огромные кулаки уличного бойца.
— Если вы легавый, — сразу заявил он, — я не стану с вами разговаривать.
— Я — окружной прокурор, — пояснил Хэнк. — И тебе лучше поговорить со мной. Я представляю обвинение по твоему делу.
— Тем более не стану с вами говорить. Думаете, буду помогать вам отправить меня на электрический стул?
— Я хочу знать, что произошло в ту ночь, когда убили Морреса.
— Да? Ну так спросите его самого! Может, он вам расскажет. А мне нечего вам сказать. Можете поговорить с теми крутыми адвокатами, которых назначил суд. У меня их целых четыре. Вот и говорите с ними.
— Я уже говорил с ними, и они не возражают против моих вопросов к тебе и другим ребятам. Думаю, ты понимаешь, что вляпался в серьезные неприятности. Твои адвокаты должны были тебе об этом сказать.
— Меня будет судить суд по делам несовершеннолетних.
— Нет, Дэнни тебя будут судить вместе с другими ребятами в суде квартальных сессий.
— Да?
— Да. Дело будет рассмотрено в этом округе в следующем месяце. Тебя будет судить справедливый суд, но никто не собирается нянчиться с тобой. Ты убил человека, Дэнни.
— А это еще нужно доказать, мистер. Я невиновен, пока моя вина не доказана — Верно. Ну а теперь, может, расскажешь, что произошло ночью десятого июля?
— Я уже сто раз рассказывал. Мы вышли прогуляться. Испанец бросился на нас, и мы ударили его ножом. Это была самозащита.
— Вы зарезали слепого. Ты же понимаешь, что присяжные не поверят, будто он бросился на вас.