Дело прокурора
Шрифт:
– Так что вы скажете, Анна Васильевна? – вырвал ее Самойлов из неприятных воспоминаний.
– Хорошо… – все еще думая о своем, согласилась она, но тут же поспешно поправилась: – Я обещаю подумать над вашим предложением.
Все-таки вот так с ходу соглашаться она не хотела. Мальчик был ей неприятен, и его отец, несмотря на лощеный вид и ухоженную, породистую физиономию, приязни теперь тоже не вызывал. Хотя надо признаться, на других богатых родителей, кичащихся своим состоянием, он не был похож. Говорил складно, вежливо, даже несколько заискивающе. И все же что-то ее смущало. Понять бы, что…
***
– Анюта,
– Фартит? Люба, слово-то какое! – поморщилась Анна.
– Ну, какое? И какая разница, если за неделю тебе будут платить две твоих зарплаты. А зарплаты у нас не такие уж и маленькие, не как в обычной школе. Вот и посчитай.
– Это да. Но я не пойму, зачем ему это? И почему именно я?
– А что непонятного? Никита скоро поступает. Отец хочет подготовить парня, плюс дисциплина, которую может дать мальчику только такой железный педагог, как ты.
Анна вскинула на подругу изумленный взгляд:
– Ты серьезно? Железный педагог?
– Да, милая моя, именно так тебя называют за твоей спиной. Даже директор. Ты не знала?
Анна расстроенно мотнула головой, неужели она производит такое впечатление?
– А вот Самойлов знает. Потому что дружит с директором, – громким шепотом добавила Люба и хохотнула: – Да ты не переживай, директору это очень даже по душе. Недавно Константин Иванович хвалил тебя.
– Правда? – с надеждой посмотрела Анна.
– Да. Так что, давай-ка, не дрейфь. И потом, – продолжала уговаривать подруга, – это ведь только на два месяца, а там выпуск. Заработаешь бабла и летом можешь куда-нибудь смотаться. На Мальдивы, например.
Анна мечтательно глянула в окно, за которым светило тусклое питерское солнце, беспрепятственно проникающее в кабинет сквозь голые ветви тополей. Весна едва началась, и так хотелось тепла после долгой надоевшей зимы.
– Да, Любаш, ты безусловно права, – оторвала она наконец взгляд от удручающего пейзажа. – Я так устала! Мама постоянно доводит до белого каления. Я держусь, но сколько я смогу выдержать? А так отправила бы ее в санаторий, и она бы здоровье поправила, и я отдохнула. Действительно, улетела куда-нибудь…
– На Мальдивы. Где женихи богатые, – снова подсказала подруга, которая давно мечтала выдать Анну замуж.
– Ну или в Камышовом на даче отдохнула бы месяц-другой. Мне нужна передышка.
– Во-о-т! А я что говорю! Ну, с Камышовкой своей ты, конечно, погорячилась. Что тебе там делать? А на море обязательно съезди. Может, и правда кавалера себе найдешь. Ведь не девочка, тридцать шесть вот-вот стукнет! А этот твой Олег Леонидович…
– А что Олег? – вскинулась Анна.
– В том-то и дело, что ничего. Ни денег, ни Мальдив, ни предложения руки и сердца.
– Он просто занят учебным процессом.
Люба хмыкнула:
– Он у тебя вечно занят! У меня вообще есть сомнения, что он мужик. Вот, Аня, скажи, когда вы в последний раз…
– Все, хватит! – резко перебила та и с осуждением глянула на подругу, но подумав все же сдалась: – Ну хорошо, хорошо. Пожалуй, я соглашусь.
– Вот и чудненько! Так я звоню Самойлову?
Анна нервно вздохнула:
– Ладно, звони.
Глава 2
Городская
– Посторонись! – нарочито басисто крикнул крепенький пегий мужичок, продираясь сквозь толпу на заднюю площадку автобуса. За ним семенил парнишка лет пятнадцати, навьюченный какими-то торбами и пакетами. – Сынок, за мной! – словно в атаку позвал отец, зыркая по сторонам – вдруг свободное место отыщется.
Место рядом с Алексеем пустовало. Опять же, странное дело, рядом с ним редко кто садился в общественном транспорте, видимо, нутром чувствовали отрицательную энергию, которая пронизывала Алексея насквозь.
– Твою мать, – одними губами проговорил он, когда мужичок в заскорузлой, нестираной лет сто куртейке, уселся на соседнее место.
Но тот будто услышал.
– А ты, дорогой товарищ, не больно-то хмурься. Кому теперь легко? Вон я токма с электрички, на ярманку еду, уж вторую неделю не могу товар продать, а ничего, не хмурюсь, – мужичок поерзал, усаживаясь поудобнее, видать, нипочем ему была отрицательная энергия соседа.
– И что продаешь? – нехотя поинтересовался Алексей, глянув на гору пакетов и сумок, которые сынок свалил папеньке под ноги.
– Свиристелки, досточки, шкатулочки резные, да прочую лабуду. Сам делаю, да, вон, младшой подмагивает. Подряд, стало быть, этот, как его, семейный, – охотно делился сосед своими профессиональными секретами.
– Ясно, – пробурчал Алексей, ужасаясь исковерканному великому и могучему.
Потеряв к случайному попутчику интерес, он отвернулся и, глядя сквозь вековую пыль автобусного окна, с сожалением подумал, что машину из сервиса заберет лишь через неделю. Надо было все-таки дождаться такси, посетовал он про себя. И сколько ему еще терпеть все это? Он снова покосился на соседа.
А мужик все говорил:
– У нас в Камышовом все этим промышляют, ну не все, допустим, но пятьдесят процентов точно. А остатние пятьдесят рыбу ловят. Это я про мужское население. А вообще-то, у нас тыщ двенадцать населения наберется. Это если с бабами считать, да мелкотой всякой. Старики не в счет, толку от них, верно? Во-о-от, и кстати, имей в виду, если баба нужна, так это к нам, в Камышовку. Они знаешь у нас какие?! Во! – оттопырил он руки перед грудью. – Так что, если надумаешь, приезжай. Отдохнуть, порыбачить опять же. Просто спроси Ивана Скобцева. Меня там каждый знает. А нынче кто-то из богатеев рядом, за леском домики начал строить да продавать, – перескочил разговорчивый попутчик на другую тему, – так наши девки нарасхват у ихних. А и ничего, что строители, верно? Не какие-нибудь гастеры, мать их, а наши парни, те, что для офисов не годятся. Ну и ладно, не всем ведь штаны в кабинетах протирать, верно? Я так считаю, мужик с руками должен быть, вот такими. – Он сжал кулак и сунул Алексею под нос.