Дело скандальных ведьм
Шрифт:
Её задумчивость расценили неверно.
– Я оплачу любой ваш счёт, по любому тарифу, хоть как за снятие обвинения в убийстве, – деловито пообещала клиентка.
– Обязуюсь сделать одно: я встречусь завтра с отвергнутым вами пациентом и поговорю с ним, – постановила Вэл.
.
Сидя на ступеньках заднего крыльца своего дома и с тоской предчувствуя наступление очередной бессонной ночи, Вэл смотрела в звёздное небо. Как-то раз, занимаясь делом очередного клиента, ей пришлось немного углубиться в экспериментальную физиологию, которой тот занимался в университете. Клиент изучал на крысах фазы сна. Как только маленькие крысята вставали на лапки и переставали нуждаться в материнском молоке и уходе, он каждый день отправлял их бегать по длинному-длинному лабиринту в поиске
После развода Вэл иногда казалась, что она такая же крыса в лабиринте замкнутых воспоминаний. Ей крайне редко снилось детство, учёба в университете, встречи с родными и подругами, зато сцены замужней жизни возникали во снах с удручающей регулярностью, словно до знакомства с мужем и после их расставания в её жизни ничего яркого не происходило! Если не считать редких встреч с бывшим супругом в суде, после которых его лицо неизменно преследовало её по ночам. Смотря на горящие в небе огни далёких звёзд, Вэл впервые задумалась, что далеко не все воспоминания её супружества навязываются ей во снах. Например, светские рауты за все пять лет ни разу в них не проникли!
«И слава богу. Видимо, от них даже моё бессознательное пребывало в тоске и повторений не желает», – криво усмехнулась она.
Самые неприятные моменты вечеринок, благотворительных аукционов и прочих массовых встреч были связаны с теми дамами, что успели отметиться в бурном прошлом её супруга. Уже к середине первого года брака она могла с одного взгляда на очередную незнакомку уверенно утверждать, была ли та близко знакома с её Брэдом. Ещё до того, как та направлялась к нему, растянув губы в соблазнительной улыбке, и начинала ворковать нечто томное на тему «сколько лет, сколько зим» и «ты по-прежнему незабываем, милый». Ещё до того, как в её сторону начинали отпускаться шпильки, слишком тонкие для распознавания мужским разумом, но чётко доносящие до разума женского простые «истины», что «этот брак не продлится долго», «вы слишком разные». И до втихаря произнесённой под прикрытием заглушающего звук амулета коронной финальной фразы: «Он ещё ко мне вернётся!». Всю необходимую ей информацию Вэл считывала не с личиков девиц, а с лица мужа: при появлении бывших пассий на нём мигом застывала улыбка и проступало желание уклониться от встречи. И еле заметно менялся запах...
Известный факт, что звери ощущают аромат страха своего противника, для оборотней ещё более верен, чем для животных. Другие эмоции редко бывают так же ярко выражены, как страх за свою жизнь, и не проявляют себя в запахе настолько, чтобы оборотень мог судить о чувствах человека. Исключением является пара оборотня: связь с выбранным спутником жизни тесна до такой степени, что мать Вэл после века совместной жизни с мужем могла с закрытыми глазами определить, в каком настроении вернулся домой отец семейства – ей довольно было носом повести. Вэл до такого уровня супружеского мастерства дойти не успела, но изменение аромата мужа при возникновении вблизи них очередной его бывшей дамы улавливала: к общему фону добавлялись нотки вины перед ней, его женой, за вынужденное столкновение с последствиями его легкомысленного прошлого. Однажды свекровь сказала ей по секрету: «Сын недавно обмолвился, как жаль, что нельзя переписать свою жизнь начисто – тогда бы тебе не приходилось постоянно спотыкаться о его старые связи. Он же видит, что ты всё замечаешь и тебе неприятны такие встречи». Тогда Вэл попыталась представить себе красавца-супруга, самого завидного жениха и самого яркого прокурора города, полтора века целомудренно ожидающего её появления на его пути –
– Капитан, ты уже дома? – набрала она номер Вэнрайта.
– Издеваешься? Я теперь на работе в режиме двадцать четыре на семь, пока дело грабежей не сдвинется с мёртвой точки. Что у тебя опять случилось?
– Конкретно сейчас – ничего, но я хотела бы составить фоторобот одной девицы и прогнать его через систему распознавания лиц. Девица – ведьма.
– Для получения качественного фоторобота нужно отчётливо помнить лицо человека, – напомнил Вэнрайт. – Ты хорошо его помнишь?
– Лучше, чем хотелось бы, – вырвалось у Вэл. Сколько раз она видела это личико в своих тяжёлых снах – и не сосчитать. Её импульсивность заметили, и капитан с любопытством спросил:
– Что за девица?
– Прости, но дела моих клиентов строго конфиденциальны. Окажешь старой подруге дружескую помощь?
– Окажу, хоть есть у меня предчувствие, что она мне боком выйдет. Приезжай в участок, я дам отмашку специалисту по составлению фотороботов, он тебя примет. Когда пожалуешь?
– Завтра с самого утра, до открытия моей конторы.
– Договорились, но быстрый результат обработки фоторобота не обещаю: отдел завален проверкой подноготной служащих двух банков, и плюсом – сравнением с данными по калифорнийскому аналогичному взлому.
– Пытаетесь отыскать пересечения и нащупать тёмные пятна в биографиях, – без сомнений констатировала Вэл, хорошо знакомая с принципами полицейских расследований. – По моей девице хорошо бы сделать то же самое.
– Подозрения, что меня втягивают в авантюру, усиливаются, – проворчал дракон, но от обещания помочь не отрёкся.
Глава 6, о неожиданных встречах
Если вы хотите сохранить в неизменном виде свой приусадебный участок – не берите в клиенты гоблинов! Особенно настойчивых гоблинов, а тем паче – вождей племён, иначе дивное видение торчащей из клумбы зелёной головы клиента вам обеспечено.
Порадовавшись, что не пролила на блузку кофе, когда зашевелились и вздыбились розы на клумбе, и что удержалась от смены ипостаси, напрочь разорвав эту блузку и остальную одежду с ней заодно, Вэл поставила кружку на стол. Заинтересованно посмотрела, как шевелятся длинные уши на голове вождя племени, и приветливо кивнула, когда его блестящие кошачьи золотисто-зелёные глаза, окинув взором окрестности, остановились на ней, отыскав её в кресле на веранде.
– Доброго утра. Вы разрешили заглядывать к вам в любое время, – проворчал гоблин.
– Всё так, Армастан, но теперь вношу поправку: в любое время, но через дверь. Пожалуйста.
– Через дверь неудобно, – отмахнулся зеленокожий гигант, выбираясь из подземного хода. – Чары маскирующие на себя накладывать надо, следить за тем, чтобы в поддерживающем их амулете магия не кончилась, по поверхности земли под высоченным небом ходить, пока голова окончательно не закружится – словом, лишняя морока.
– Вы неуютно чувствуете себя на открытой местности? – участливо спросила Вэл, жестом приглашая клиента занять свободное кресло за плетёным столиком. Её внутренний зверь разочарованно ворчал, что драки не случилось, и горячо надеялся, что по свеженькому лазу к ним проберётся кто-то опасный, на кого позволят напасть и повалять до приезда полиции.
– Да, люди называют это агорафобией. Как гляну на бесконечно уходящую вверх синеву, так чуть в обморок не падаю, – сморщился гоблин, задвинул своё кресло в дальний тесный угол веранды и гаркнул в сторону уничтоженной клумбы: – Сколько можно возиться?! Весь лаз мне обвалишь, бестолочь неуклюжая!
– Попрошу без оскорблений, мы же договорились налаживать нормальные отношения, – донёсся из-под земли голос Дона Шепарда, и эльф выкарабкался на край провала. Брезгливо отряхнулся от налипших на рубашку и джинсы комьев земли и потряс головой, очищая кудри шевелюры от набившейся в них грязи.