Дело сорока семи сорок
Шрифт:
Птичка, конечно, выглядела несколько странновато, но в моей профессии не до разборчивости. Лучшего информатора с самого «дна» мне найти не удалось.
– Сперва посмотрим, какого цвета твои денежки. Я показал ему пятидесятидолларовую купюру.
– Дьявол, – пробормотал он. – Зелененькая. Почему бы им для разнообразия не выпустить розовые или желтые?
Однако он удовлетворился тем, что есть, и спрятал бумажку.
– Мне известно только, что Жирняк сунул пальцы в целую кучу пирогов.
– И что?
– Только вот в одном сидели сорок семь сорок...
– Ну?
– Может, тебе еще разжевать, и в рот положить? Гр-р-р...
Из глотки Красношейки вырвалось неприятное бульканье. Сложившись вдвое, бедняга рухнул на тротуар. Из спины торчало древко стрелы. Похоже, Петушку Робину больше не кукарекать.
Сержант О'Грейди перевел взгляд с трупа на меня и чуть прищурился.
– Клянусь Богом, – пробормотал он, – и пропади я пропадом, если это не сам Малыш Джек Хорнер.
– Я не убивал Робина Красношейку, сержант.
– Хочешь уверить меня, будто звонок в участок с предупреждением о том, что сегодня вечером ты собираешься шлепнуть ныне покойного мистера Робина, был чистым враньем, и ты невинен, как новорожденный агнец?
– Если я киллер, где мои стрелы?
Я поддел большим пальцем ярлычок на пачке жевательной резинки и принялся работать челюстями.
– Это подстава.
Он затянулся пенковой трубкой, отложил ее и лениво проиграл на гобое пару фраз из увертюры к «Вильгельму Теллю».
– Может быть. А может, и нет. Но тем не менее ты все равно подозреваемый. Никуда не уезжай из города. Кстати, Хорнер...
– Да, сержант?
– Смерть Болтая была несчастным случаем. Так сказал коронер. И так говорю я. Оставь это дело.
Я немного поразмыслил, вспомнил о деньгах и покачал головой.
– Не катит...
– Что же, петля твоя, суй голову, – пожав плечами, буркнул он. – Ты забыл свое место, Хорнер. Играешь со взрослыми парнями, а это вредит здоровью.
Судя по моим школьным воспоминаниям, он недалеко ушел от истины. Каждый раз, когда я заигрывал со взрослыми парнями, дело кончалось плохо, и из меня непременно выбивали всю начинку. Но как мог О'Грейди узнать об этом?!
И тут я вспомнил кое-что еще. Больше всего мне попадало именно от О'Грейди.
Настало время, как говорят мои коллеги, «поработать ногами». Я побродил по городу, навел кое-какие справки, но не узнал о Болтае ничего новенького, во всяком случае сколько-нибудь интересного.
Шалтай-Болтай был протухшим яйцом. Я помнил то время, когда он только появился в городе, способный молодой циркач, потомственный дрессировщик мышей, которых натаскивал дергать гири часов. Правда, сбился он с пути в два счета: азартные игры, пьянство, женщины – словом, ничего нового. Смышленый парнишка воображает, будто улицы Страны Детства вымощены золотом, а к тому времени, когда до него доходит горькая правда, бывает уже поздно.
Болтай начал с мелкого вымогательства и краж: обучил команду пауков отпугивать маленьких девочек от конфет, и пирожных, и сластей всевозможных, которые потом забирал и продавал на черном рынке. Потом перешел к шантажу: самый что ни на есть гнусный промысел. Однажды наши дорожки пересеклись, когда меня нанял тот самый парень из общества... назовем его Джорджи-Порджи, с заданием вернуть кое-какие компрометирующие снимки, на которых этот нахал насильно целовал девушек. Те обижались, пускались за ним в погоню, но безуспешно. Снимки я раздобыл, но при этом усвоил: связываться с Жирняком вредно для здоровья. А я учусь на своих ошибках и никогда не повторяю одну и ту же дважды. Дьявол, да при моем занятии просто нельзя себе такого позволить!
Помню, когда Крошка Бо-Пип впервые оказалась в городе... но вам вряд ли захочется слышать о моих проблемах. Если вы еще не отправились на тот свет, у вас полно своих.
Я просмотрел газетные сообщения о смерти Болтая. Вот только что он сидел на стене, а в следующую секунду осколки разлетелись по земле. Вся Королевская Конница и вся Королевская Рать прибыли на место буквально через несколько минут, но ему требовалось нечто большее, чем первая помощь. Пришлось послать за врачом по имени Фостер, другом Болтая еще со времен жизни в Глостере, хотя я представить не в состоянии, что может сделать док, когда ты мертв.
Задумайтесь над этим именем доктор Фостер!
Меня охватило то странное чувство, которое знакомо только людям моей профессии. Две маленькие мозговые клеточки сходятся под нужным углом – и через секунду происходит вспышка: это и называется озарением.
Помните клиента, который так и не пришел на свидание? Того самого, которого я весь день прождал на углу? Случайная смерть. Я не потрудился проверить справедливость этого утверждения: глупо тратить время на клиентов, которые не собираются за это платить.
Похоже, тут три смерти.
Я потянулся к телефонной трубке и позвонил в участок.
– Это Хорнер, – пояснил я дежурному. – Дайте сержанта О'Грейди.
В трубке что-то затрещало, и послышался голос:
– О'Грейди у телефона.
– Хорнер говорит.
– Привет, Малыш Джек.
Что же, О'Грейди в своем репертуаре. Он вечно дразнил меня моим ростом, еще когда мы оба были сосунками.
– Наконец-то уяснил, что гибель Болтая была несчастным случаем? – спросил он.
– Ничего подобного. Теперь я расследую сразу три смерти: Жирняка, Берни Робина и доктора Фостера.
– Фостера? Пластического хирурга? Несчастный случай, ничего больше.
– Ну да, точно. А твоя мать была замужем за твоим отцом. Последовала пауза.
– Хорнер, если ты позвонил, чтобы отпускать грязные шуточки, учти, мне не смешно.
– Ладно, мудрец ты наш. Если смерть Шалтая-Болтая и доктора Фостера – чистая случайность, скажи мне только одно: кто убил Робина Красношейку?
Меня никто и никогда не обвинял в избытке воображения, но сейчас я готов был прозакладывать голову, потому что буквально слышал, как он ухмыляется в телефон.