Дело совести (сборник)
Шрифт:
— Что тогда? — хрипло прошептал Маджетт.
— Найти кого-нибудь, кто подготовит нечто вроде неофициального контракта, который Хэмлин предлагает подписать. Наложить на него гриф секретности, так что его вообще нельзя будет показать прессе. Наш секретарь достаточно хорошо знает, что такая секретность может быть нарушена, если наша политика когда-либо опередит президентскую проверку — и это удержит его от проведения такой проверки. Не стоит требовать слишком многого. Когда он будет преобразован, ему придется пять лет жить со знанием того, что он можетжить
Они вернулись к Хэмлину, который рассеяно напевал, наблюдая за машиной.
— Я убедил полковника, — сказал Карсон, — что, когда придет время, ваши услуги в армии могут быть весьма ценными, господин секретарь. Если вы подпишете бумаги, то для вашей безопасности мы поместим их под гриф секретности, и тогда, думаю, мы сможем внести вас в сегодняшнюю программу процедур.
— Благодарю вас, доктор Карсон, — ответил Хэмлин. — Благодарю от всей души.
Через пять минут после инъекции Хэмлин, безучастный ко всему, исчез за вращающимися дверьми. Однако часовое обсуждение возможных последствий, проведенное в уединении офиса Маджетта, не принесло результатов.
— Это наш единственный шанс, — произнес Карсон. — Мы надеялись добиться этого от его визита, должным образом подстроенного под обстоятельства. Все сводится к одному: Хэмлин пошел на риск, и он это знает.
— Но, — спросил Маджетт. — думаете, он был прав? Что насчет всех этих разговоров о массовом безумии?
— Я уверен, это правда, — голос Карсона дрожал, несмотря на все попытки доктора контролировать его. — В течение следующих пяти лет здесь будет тяжелее, чем когда-либо, полковник. Наше единственное утешение в том, что у неприятеля должна быть точно такая же проблема, и если мы сможем выбить их на поверхность…
— Тсс! — сказал Маджетт.
Карсон замолчал. Он удивился, почему сканер продержал человека за дверью так мало времени, а потом без всякого предупреждения пропустил его. Неужели проклятое создание нельзя научить стучаться?!
Вошедший был служащим гематологического отдела.
— Здесь предварительное краткое изложение по вашему «пациенту X», доктор Карсон, — сказал он.
Отсалютовав Маджетту, служащий вышел. Карсон приступил к чтению. Через мгновение он покрылся холодным потом.
— Полковник, взгляните на это. Я ошибся. Ужасно ошибся. Я не видел образца, подобного образцу группы крови Хэмлина с тех пор, как был студентом-медиком, да и тогда это был всего лишь наглядный пример, а не живой пациент. Взгляните на этот образец с генетической точки зрения — миграционные факторы.
Он передал протокол через стол. Маджетт не был ученым, но он был необыкновенно способным администратором, из тех, что считают своей прерогативой знать частности, на которых в конечном счете основывается любой проект. Он едва ли прочел больше половины копии, когда его брови взлетели вверх.
— Карсон, мы не можем отправить этого человека в машину! Он…
— Он уже там, полковник, и вы это знаете. Если мы прервем процесс раньше срока, мы убьем его.
— Так давайте убьем его, —
— Это вызовет адское количество неприятностей. Кроме того, у нас нет свидетельских показаний.
Маджетт взволнованно помахал протоколом.
— Это не доказательство ни для кого, кроме гематолога.
— Но, Карсон, этот человек — диверсант! — выкрикнул Маджетт. — Ни у кого, кроме азиата, не может быть такого состава крови! И он также не может быть продуктом плавильного котла — он классическая смесь, вполне возможно грузин. И каждое действие, произведенное им с тех пор, как мы впервые о нем услышали, было нацелено конкретно на нас — а еще более конкретно на то, чтобы обманом заставить нас поместить его в машину!
— Согласен, — угрюмо проговорил Карсон. — Надеюсь только на то, что у врага не очень много столь же блестящих агентов.
— Одного достаточно, — ответил Маджетт. — Он, несомненно, будет загружен катализирующими ядами до последнего эритроцита крови. Как только машина примется за его лимфу, мы пропали: перепрограммирование компьютера займет годы, если это вообще будет возможным. Процесс просто необходимоостановить!
— Остановить? — изумился Карсон. — Но он уже остановлен. Меня беспокоит другое. Машина прекратила работу 50 минут назад.
— Не могу поверить! Как она могла? У нее же нет необходимой информации!
— Конечно, есть. — Карсон подался вперед, забрал у полковника карандаш и сделал аккуратную пометку возле одной из записей протокола. Маджетт уставился на помеченный пункт.
— Тромбоциты Rh VI? — пробормотал он. — Но какое отношение это имеет к… Ах да, понимаю. Этого типа тромбоцитов сейчас вообще не существует среди нашего населения, не так ли? По крайней мере, я никогда не видел его раньше.
— Нет, — по-волчьи ухмыляясь, ответил Карсон. — Он никогда не был распространен на Западе, а погром 1981 уничтожил его. Об этом знает только машина. Как только она сделает ему стандартную прививку анти-IV, его тромбоциты начнут разлагаться, и он будет признан негодным из-за начинающейся тромбоцитонии. — Он засмеялся. — Для своей собственной защиты! Но…
— Но он получает в машине закись азота, и в любом случае будет находиться под наркозом в течение шести часов — также для собственной защиты, — перебил Маджетт, глядя на Карсона с идиотской усмешкой. — Выйдя оттуда, он будет считать, что его преобразовали, и пошлет врагам сообщение, что отравил нашу машину, так что они будут уверены в том, что смогут выбить нас наверх. И он пойдет кратчайшим путем — по поверхности.
— Да, — согласился Карсон. — Конечно, он пойдет по поверхности и обязательно умрет. Но что это даст нам? Мы не сможем скрыть, что он лечился здесь, если вообще будет проведено какое-либо расследование. А его смерть даст основания думать, что мы занимаемся мошенничеством. Общественность не давала нам покоя все это время! Тем не менее мы не заплатили музыканту — мы убили его. И «тромбоциты Rh VI» не будут достаточным объяснением ни для прессы, ни для последователей Хэмлина.