Дело совести (сборник)
Шрифт:
— Возникает один вопрос, не совсем относящийся к теме, — сказал Вейнбаум, для которого технический разговор становился слишком сложным. — Дана, вы говорите, что знали направление, которое примет эта беседа, но она не записывается, и я не вижу причины, по которой какое-либо ее резюме было бы впоследствии передано Дираком.
— Это правда, Робин. Однако, когда я уйду отсюда, я сама отправлю такое резюме, с помощью собственного Дирака. И это не подлежит сомнению, потому что я ужеполучила послание из сигнала.
— Другими словами, вы собираетесь позвонить самой
— Именно, — ответила Дана. — Это не настолько полезная техника, как вы могли подумать вначале, потому что опасно делать подобные передачи, пока события все еще развиваются. Вы можете «сообщить детали назад» только после того, как данная ситуация подошла к завершению. Зная, однако, что, используя Дирак, вы имеете дело со временем, вы можете добиться некоторых очень странных вещей от этого прибора.
Сделав паузу, она улыбнулась.
— Я слышала, — живо продолжила она, — голос президента нашей Галактики из 3480 года, провозглашающего объединение Млечного Пути и Магелланова облака. Я слышала командира межзвездного крейсера, путешествующего с 8873 по 8704 вокруг планеты Ханшера, которая вращается вокруг звезды на краю NGC 4725. Он взывал о помощи через одиннадцать миллионов световых лет, но о какой помощи он просил или будет просить, остается за пределом моего понимания. И ещё многое другое. Когда вы будете проверять мои слова, вы тоже услышите всё это и тоже изумитесь свойствам времени.
Вейнбаум и Вальд уже казались изумлёнными.
Её голос слегка помрачнел:
— Большинство голосов в сигнале Дирака взывают о помощи, а вы услышите их за десятилетия или столетия до того, как их обладатели попадут в беду. Вы будете чувствовать себя обязанным ответить на каждый призыв и постараться помочь. И, слушая следующие сообщения, вы будете говорить: «Добрались ли мы — доберёмся ли мы туда вовремя? Поняли ли мы вовремя?»
И вы не будете ни в чем уверены. Вы узнаете будущее, но большую его часть просто не поймете. Чем дальше в будущее вы начнете углубляться, тем более непонятными станут сообщения. Вам придется признать, что время будет следовать собственным путём до тех пор, пока не накопится достаточно информации, которая позволит осмыслить эти отдаленные сообщения.
Эффект «длинной трубы», как я понимаю. Мы не сможем знать все: наше существование полностью выхвачено из потока времени и целиком открыто для обозрения лишь с одной стороны. Вместо этого Дирак, в сущности, просто перемещает бусины сознания из настоящего в будущее на определённое расстояние. Пятьсот или пять тысяч лет — все это можно будет увидеть. Отсюда вступает в действие закон уменьшающихся возвращений (или, другими словами, шумовой фактор начинает неравномерно распределять информацию), и наблюдатель продолжает путешествовать во времени с первоначальной скоростью, но слегка опережает самого себя.
— Похоже, ты много размышляла об этом, — медленно произнес Вальд. — Страшно представить, что могло бы случиться, если бы менее честный человек наткнулся на сигнал.
— Этого не было в планах.
Стало тихо, и Вейнбаум почувствовал что-то, похожее на слабое разочарование. Как будто обещано было больше, чем получили; как вкус свежего хлеба по сравнению с его запахом, как открытие, что шведская народная песня «Нат-ог-Даг», исполненная Тором Вальдом, — не что иное, как «Ночь и День» Кола Потера, только на другом языке. Робин узнал это чувство: это было необычное ощущение охотника, закончившего охоту, или прирожденного детектива, наконец составившего версию совершенного преступления. Но, посмотрев на улыбающуюся Дану Лье ещё мгновение, он был почти доволен.
— Есть ещё одно обстоятельство, — сказал он. — Не хочется быть скептиком, но мне нужно посмотреть все это в работе. Тор, когда мы сможем создать образец и подавляющее устройство, описанные Даной, и испытать их?
— Через пятнадцать минут, — ответил доктор Вальд. — Почти все необходимое уже имеется в нашем большом приемнике ультракоротких волн, и не составит особого труда добавить к нему высокоскоростное записывающее устройство. Я сделаю это прямо сейчас.
Он вышел. Вейнбаум и Дана с минуту не отрываясь смотрели друг на друга. Затем с чувством мрачной решимости офицер Службы безопасности встал и обнял свою невесту, предвкушая сопротивление.
Этот первый поцелуй задумывался чисто для проформы. Но к тому времени, как Вальд вернулся в офис, последняя была существенно вытеснена чувством. Ученый остановился, положив свою ношу на стол.
— Все к этому и шло, — заметил он. — Ладно, мне пришлось обшарить всю библиотеку, чтобы найти запись Дирака, на которой еще остался сигнал. Минуту, сейчас я соединю все необходимое…
Вейнбаум использовал эту минуту, чтобы прийти в себя, хотя до конца это так и не удалось ему. Затем две ленточки записи начали жужжать, словно рой пчёл, и звук сигнала Дирака заполнил комнату. Вальд остановил прибор, снова включил его и очень медленно запустил грязную запись в противоположном направлении.
Из микрофона послышался отдалённый гул голосов. В тот момент, когда Вейнбаум напряжённо склонился вперёд, один голос четко и громко сказал, перекрывая другие:
— Приветствую Земное Бюро. Лейтенант Ти. Эл. Матьюз со станции NGC 6341 на Геркулесе. Дата передачи — 13.22.2091. Мы проходим последнюю точку на орбитальной кривой, заданной вами, и сама кривая указывает на маленькую систему, на расстоянии около двадцати пяти световых лет от здешней базы; у нее даже нет названия на наших картах. Разведчики обнаружили населенную планету, укрепленную по меньшей мере вдвое лучше, чем мы ожидали, поэтому нам нужен другой крейсер. У нас на сигнале есть ваше разрешение, но мы ждем, как было приказано, чтобы получить его в настоящем. NGS 6341, Матьюз. Конец связи.
На мгновение ошарашенный — ничто не могло подготовить его к такому ошеломляющему факту — Вейнбаум, очнувшись, схватил карандаш и с бешеной скоростью начал писать. Как только голос затих, он отшвырнул карандаш и восхищенно посмотрел на доктора Вальда.
— Семь месяцев тому вперед! — сказал он, зная, что улыбается как идиот. — Тор, ты знаешь, какая проблема у нас была с этой иголкой в Геркулесовом стоге сена! Матьюзу только предстоит придумать этот трюк с орбитальной кривой, по крайней мере, он еще не приходил ко мне с этим, и пока нет даже намека на то, что решение этой проблемы займет всего шесть месяцев. Компьютеры рассчитали, что на это уйдет еще три года.