Дело времени
Шрифт:
— Ну что ты, что ты, — голос Ала стал сочувствующим. — Ведь ничего плохого в том, что происходит, нет. И потом, с твоим складом характера дом и работа, как ты описал, сведет тебя в могилу лет за сто. А это ничтожно мало.
— Сто? Мало?! — у Аквиста глаза полезли на лоб. — Сто это много. У нас некоторые доживают до девяноста, но не все. Восемьдесят где-то…
— А Фадану сорок пять, верно? — напомнил Ал. Аквист кивнул. — То есть ему жить осталось примерно столько же. И ты, зная, что мог исправить это, будешь и дальше отрицать очевидное?
— А сколько тогда
— Лет семьсот. Когда как. Когда больше, когда меньше.
— Семьсот?! А что для этого нужно сделать?!
Ал, кажется, задумался.
— Ну, для начала надо как-то выбраться отсюда, — пробормотал он. — Точнее, понять, где мы находимся. И почему имитатор вас признал. Да много всего нужно понять, Аквист. Иди-ка ты спать, а я пока что пообщаюсь с другими программами. Может быть, мы что-то вместе поймем.
Утром выяснилось, что не только программа Аквиста успела активироваться этой ночью и впасть в полное недоумение после этой самой активации. Те, кому эти программы принадлежали, тоже были в недоумении. Мягко говоря, в недоумении.
— Нет, ну ни фига, — бормотал себе под нос Бакли. — Этот хренов апчихит, оказывается, имеет тысячи видов. Да быть не может. И он еще и лечится? За сутки? И потом, чего это я не врач?! Я пять лет уже врач, я ж с пятнадцати учился, потом с восемнадцати работал! И это я не врач? Если я не врач, то кто тогда врач?!
Его обучающая программа оказалась на редкость строгой и въедливой. На рауф она была вообще не похожа, визуализация выдала коренастую плотную фигуру с толстыми (на взгляд Бакли, разумеется) руками и ногами, одетую в ярко-бирюзовый костюм с шапочкой, маской, и странным приспособлением на лбу. Назвалась программа странным именем Сеп, и этот самый Сеп за утро успел довести Бакли чуть не до слёз.
Бонни, впрочем, тоже было совсем не весело. Её обучающая программа выглядела как женщина, тонкая, строгая, с гладкой прической, одетая в строгий костюм, состоящий из серых брюк, кардигана до середины бедра и ослепительно белой блузки. Программа назвалась Аной, но Бонни тут же окрестила её Стервой.
— Как я, спрашивается, могу что-то координировать, если я не знаю, как это делать? — жалобно вопрошала Бонни. — Это я должна всё узнавать, да? И где еду достать, и куда дальше лучше ехать? А почему я? Ведь Фадан это должен делать, а не я… как это я?
Программа Шини оказалась почти как две капли воды похожа на программу Аквиста, разве что волосы у фигурки были другого цвета, и назвала она себя Эл. Этот самый Эл тут же, как только появился, подлил масла в огонь, раскритиковав Шини в пух и прах, и устроив ему проверку — сначала отжимания, а потом пробежка. Шини вернулся с этой пробежки мокрый, как вельш, и злой, как греван, которого прервали.
— Я историк… а не… подопытная… скотина… — задыхаясь, констатировал он, плюхаясь на кровать. — Я… так бегать не… могу… никак…
— А придется, — ехидно заметил Эл. — Так уж и быть, отдышись, и давай на второй круг.
— На какой второй круг?!
Но больше всех от обучающей программы досталось Фадану.
Когда он осторожно сказал «визуализация», перед ним в воздухе повисла практически его точная копия, разве что рауф был много старше, и выражение лица имел строгое, в отличие от слегка растерявшегося Фадана. Программа тут же устроила ему форменный допрос, результатом которого стали поспешные сборы и столь же поспешный отъезд.
Самоназвания у этой программы не было, но Фадан, подумав, предложил ей имя — Шеф, на которое программа тут же согласилась. Как показалось всем, с удовольствием.
— По дороге объясню, почему нам нужно ехать, но ехать нам действительно нужно, — заметил Шеф. — И побыстрее.
— Но зачем? — не понял Фадан.
— Ты по голове получил? Получил. Ты хочешь еще получить? Получишь. Если мы тут останемся, точно получишь. Хочешь?
— Не хочу, — содрогнулся Фадан.
— Вот если не хочешь, то быстро-быстро-быстро! Значит, блондин, два гермо, женщина, — Шеф задумался, но лишь на короткую секунду. — Угу. Ага. Фадан, скажи координатору, чтобы уводила группу с маршрута, нужно построить другой. Агентов вперед, пусть проверят. А тебя должен посмотреть врач.
— Он уже посмотрел, — заметил Фадан.
— Не похоже, — рявкнул Шеф.
— Это почему?
— Потому что твои действия напоминают действия безмозглой птички! Или птички, которой отшибли мозги! Странно, что эти до сих пор вас не догнали.
— Какие эти? — не понял Фадан. — Куда мне агентов посылать? На чем? И Бонни, кажется, не умеет обращаться с картами…
— У вас что, и транспорта нет?!
— У нас есть машина, — обиделся Бакли. — Сейчас покажу.
При виде машины, которая, разумеется, являлась предметом особой гордости и заботы Бакли, Шеф прикрыл глаза рукой, и, кажется, потерял дар речи — несколько неожиданно для программы.
— И это всё? — спросил он с непонятным выражением.
— А что, нужно еще что-то? — удивился Фадан.
— Ну вообще да, желательно.
— А зачем?
— Ну, чтобы не помереть, хотя бы, — Шеф безнадежно махнул рукой. — Все собрались? Тогда поехали.
В машине Шеф начал, по его словам, «разбор ошибок», и после этого разбора все сидели, как пристукнутые, пытаясь осознать, во что ввязались. Бакли вел аккуратно, медленно, Бонни, Аквист и Шини возились с картой, а Фадан сидел рядом с Бакли, прикрыв глаза рукой, и про себя обзывал себя идиотом.
Было за что.
Мог бы и сам догадаться.
… — Фадан, скажи, — ласково начал Шеф, как только машина отъехала от домика, — тебя не удивило, что некие личности тебя едва не кокнули из-за этого диска?
— Ну… не знаю… испугало.
— Ты не ответил. Удивления нет?
— Немного.
— И догадок тоже нет?
— Каких догадок?
— Кто именно это был? — Шеф висел в воздухе напротив Фадана и буравил его тяжелым мрачным взглядом.
— Ну и кто это был? — с любопытством спросил Фадан.