Дело второе: Браватта
Шрифт:
— Он продолжит убивать! — сказал ИпийТоруго, вид которого был отличной иллюстрацией к тому, как вредно мужчине в его возрасте пропускать ночной сон.
Праведник был категорически несогласен с Папочкой.
Он был убежден, что убийца сбежит из города. Точнее, этот вариант развития событий предпочтут те, кого сам Лунный волк считал своими подручными. А на деле являвшимися агентами речников. Из вчерашнего недолгого разговора с Бенито (тот заскочил в остерию уже практически ночью) Праведник понял, что операцию, которую проводили речники, была куда масштабнее, чем он представлял. Одна часть их плана работала на обычных горожан — посеять панику,
И первая часть плана, при срыве второй, не имела никакого смысла.
А значит в дальнейших убийствах просто нет смысла. Как и в дальнейшем существовании исполнителя. Скорее всего, его просто никогда не найдут. Хотя может и всплывет где-нибудь в районе доков. По весне.
Ипий же дул на остывшую кашу. Понять его было можно, начальство требовало голову убийцы. Как гарантию того, что убийств больше не будет. И не найдя ничего лучше, два инквизитора пришли к Праведнику с просьбой подключить к поискам Лунного волка пыльников. То, о чем просили еще вчера, но при поимке подручного убийцы, забыли.
Торуго и Карелла явно преувеличивали возможности Лика добывать информацию из мутной воды городского дна. Вероятно, они считали, что он вызывает пыльников к себе в остерию и дает им задания.
“Так, любезные!” — говорил он командным тоном. — “Мне крайне необходимо выяснить вот что!”
В реальности же все обстояло с точностью до наоборот. Еще утром Праведник весточку Крысюку, у которого уже скопилось столько долгов, что впору было векселя выписывать. И попросил поискать аристократа с тростью. На что наглая бандитская морда ответила полным отказом!
— Тут дело такое, Праведник, — нервно крутя в руках шапку сообщил бандит. Глаза он устремил в пол, из чего Мерино сделал вывод, что старый его знакомец сам своим отказом смущен. — Сом нашим всем сказал, что ежели ты чего от общества получить хочешь, то к нему чтобы шел. А ежели кто сам тебе помогать станет, у того проблемы будут.
— Так и сказал? — деланно не поверил трактирщик, который сразу же понял смысл послания короля Пыльника.
— Ага, так и сказал. — удрученно выдохнул Крысюк. И сразу же зачастил. — Ты не думай, я про долги свои помню! И ежели чего надо, то я завсегда! Только ты сперва реши дела свои с Сомом, а то ведь он, гад, и вправду может проблем добавить!
— Хорошо. — без выражения кивнул Мерино, не мешая прорастать в черствой душонке бандита ростку чувства вины. — Я решу с ним по делам.
Глава пыльников желал избавиться от долга, который имел перед бывшей “гончей”. Благодаря расследованию дела о краже чертежей нового военного судна, в котором Мерино участвовал совсем недавно, у городского дна появился новый "капо". Поскольку старый, как выяснилось в процессе оного расследования, был изрядно замазан сотрудничеством со шпионами королевства Скафил. Новой головой этой, опять же, не без вовремя произнесенных Праведником слов, стал именно Сом. И получалось, что Сом должен Праведнику. А Сому это не нравилось.
Отказаться от долга — всплывет где и общество своего короля не поймет. В мире преступников за этим следили строго и нарушителей наказывали люто. А с другой стороны, иметь такой долг было для смотрящего неприятно. Шутка ли — коронованный король ночного города — и должен посреднику! Смех!
А так — прекрасная
В который уже раз, Мерино подумал, что слишком часто к нему стали обращаться с просьбами о помощи. Не медиаторэ, а агент на жаловании инквизиции! Но дело, и тут Ипий с Роберто были правы, следовало довести до конца. Поэтому трактирщик перепоручил подсчет убытков от завтрака повару и хозяйственной Карле, после чего отправился на встречу с Сомом. Как настоящий аристократ — на экипаже!
Около месяца назад, в городе появился первый наемный извозчик — каротьер. Его телега, больше походящая на боевую колесницу древности: одноосная, с двумя внушительными колесами и высокими бортами, за счет своей короткой базы, могла маневрировать улицам Сольфик Хуна, из которых лишь немногие были в достаточной мере широкими. Владелец и основатель этого нового вида транспорта так и называл ее — карро[37].Правда, в отличие от боевых колесниц прошлого, современный транспорт передвигался по улицам и улочкам со вполне пристойной скоростью, чуть быстрее бегущего человека.
Мерино сразу же оценил удобство извозчика. По городу, считай, вдвое быстрее двигаешься, ноги не бьешь и не мараешь. Трясковато, разве что. Но каротьер обещал этот недостаток исправить, не в ближайшее правда, время. Что не мешало Мерино часто пользоваться его услугами. А благодаря частым деловым (и прогулочным — с Карлой), поездкам, узнал он и историю извозчика-калеки.
Звали того Пио и имел он прозвище Сторпио[38]. Что было, в общем-то, неслучайно. Нынешний каротьер раньше был углежогом, которого сваленное дерево оставило парализованным ниже пояса. Крепкий, как дуб, мужчина, сделавшийся в одночасье калекой, лишился источника дохода, жены и, как следствие — дома. Брошенный и забытый всеми бывшими друзьями и знакомыми, он методично пропивал свои накопления, скатываясь с кабаков со случайными собутыльниками до совершенно злачных заведений, где пиво стоило медяк, а человеческая жизнь — вдвое дешевле.
Так бы, наверное, и сгинул углежог Пио Сторпио, в одном из них, зарезанный в пьяной драке или захлебнувшийся в собственной блевотине, кабы не встреча с его одним человеком.
Хотя, строго говоря, ничего особенно интересного в том человеке не было. Худой, как жердь, с узким лицом и проплешиной на лбу. Изрядно опустившийся бывший наемник. Он пропивал остатки разума в соседнем от Пио углу, вещая в воздух о своих былых подвигах. И, слушая, его Пио вдруг понял, что этому человеку, кто-то или что-то сломало дух, оставив целым тело. В то время как с ним, углежогом, судьба обошлась, с одной стороны, жестче, а с другой — куда милосерднее. Ведь ему всего лишь парализовало ноги!
“Тогда я даже вслух это крикнул, представляете, синьор Лик!” — воскликнул Пио, рассказывая свою историю Мерино. — “Так прямо и крикнул: Мне-то всего лишь ноги парализовало!”
Несколько дней Пио приставал к своему товарищу по несчастью, уговаривая его бросить пить. И безостановочно рассказывал свой план, в котором имелось место для них обоих. Калеки телесного и немощного духом. Что сыграло роль — его настойчивость или заразительная убежденность — бывший углежог не знал до сих пор. Да и не задавался этим вопросом, наверное, довольствуясь тем, что выбрался из ямы в прямом и переносном смыслах. И вытащил из нее бывшего наемника по имени Манчи.