Демантоидовая трилогия
Шрифт:
— Так не знаю. Силы мои на исходе, но до золота здесь ближе, чем до моей берлоги. В другой раз я не поднимусь.
— Дорогой ты наш человек, а рукой можешь показать, где золото находится? Или приметы местности назвать?
— Ох, Афанасий Афанасьевич, золотишко-то — оно коварное, пальцем в небе не достанешь, показать бы тебе — так и спал бы спокойно.
— А почему эту речку называют Оперной? В честь оперативных сотрудников уголовного розыска?
— Ты чего? Мы чай ученые, у этой реки название звучит как
— Прости, если ты — бывший геолог, то пенсию получаешь?
— Нет. Да и какая пенсия в глуши?
— Есть старые поселки, мог бы оформить!
— Трудно все это. Мы привыкшие, безденежные.
— Хорошо, покажи, Михайлович, где золото лежит, а я тебе обязуюсь платить личную пенсию. Найдется для тебя работа.
— Афанасий Афанасьевич, не греши, я в служаки не пойду, не люблю покоряться. Смотри-ка, а твои людишки-то уходят с реки. Подождем, да уж сегодня и покажу золотко, а на ночь схороню вас в одном шалаше, утром и пойдете в городок.
Катерина молчала, пока мужчины разговаривали, и думала о том, что опасно знать, где золото лежит, да еще и в самородках. Ей очень хотелось сбежать, не узнав цели этого похода. Последний охранник исчез за холмом, как и последняя надежда на неизвестность. Мужчины поднялись, и Катерина помимо своей воли пошла следом за ними. Реку перешли по поваленному дереву, держась за редкие ветки. Прошли место, где охрана мыла золото, и углубились в чащу, потом неожиданно оказались на берегу реки, вероятно, река здесь делала петлю.
Вечерело.
— Афанасий Афанасьевич, отец твой здесь смеялся, что мы с ним глину нашли, сделаем, мол, себе посуду, а потом будем продавать, раз ничего путного найти не можем. В этом месте сделали мы привал, костер разожгли, шалаш сделали — вон он стоит, его можно подладить и жить.
— Глина и нам пригодится.
— Не спеши. Так вот, здесь глина золотая.
— Ты чего, Михайлович? Золото находится в глине?
— Горшки золотые можно делать из нее.
— А почему об этом вы с моим отцом никому не сказали?
— Сказать-то мы сказали на свою голову, это ведь тут отца твоего-то и убили, он золото защищал. Могилку его могу тебе показать. В глине он захоронен, копал я ему могилу, так золото и нашел, немного, но нашел. Идемте — покажу. Здесь недалеко. Помяни отца, Афанасий Афанасьевич, а после покажу жилу золотую.
Темнело. Катерина разожгла костер. Мужчины разговаривали. Она их перестала слушать, ей было страшно. Она привыкла к лесным походам с отцом, ночных стоянок не боялась, но здесь было жутковато. Сова ухнула или дерево треснуло — много новых шорохов, места чужие. Мужчины у могилы постояли и подошли к Катерине.
Она, зная тайгу, прихватила все самое необходимое для однодневного похода. Скромный ужин утолил общий голод. Шалаш оказался очень старым, легли у костра. Ночью разбудили голоса. Костер едва тлел. Старый геолог быстро затушил остатки костра, чтобы их сразу не обнаружили, но запах дыма остался.
— Тут где-то костер был недавно, — услышали они голос охранника. — Мажор, ты нас правильно привел? Ты хорошо следил за хозяином?
— Их геолог вел к золоту, это уж точно. Сегодня наши на отмели намыли золотые копейки, а эти шли за большими рублями. Сам понимаешь, хозяин за копейку не пошевелится.
Афанасий Афанасьевич в темноте усмехнулся и придвинулся ближе к дереву, сливаясь с ним. Луна спряталась за тучи, темень была вокруг. Катерина приткнулась к Афанасию Афанасьевичу.
— Феофан, ты чего? Я эти места раньше все прошел. Сегодня я знал, куда хозяин с геологом пошли и где срежут дорогу. Они рядом. Запах дыма чую, но костра нет — потушили.
Михайлович узнал голос Мажора, это он дрался с его другом. Да, похоже, не все знал Феофан, вот опять в этих краях оказался.
— Мажор, нам без золота нельзя! Его надо найти! Давай отойдем от этого места подальше, а утром сюда вернемся.
Глава 10
Мажор с Феофаном пошли обратной дорогой, да видимо споткнулись, закричали, упали. Послышался рев медведя. Прозвучал выстрел. Рев медведя усилился.
— Феофан, зачем стрелял? Ты медведя не убил! Что ему твой браунинг!
Рев медведя раздался рядом с Катериной.
— Тога, Тога, не реви. Это я.
Медведь мотал головой. Старый геолог стоял рядом с медведем и гладил его шею.
— Узнал, Тога, узнал, молодец, — приговаривал он. — Тебя не ранили? Да нет, жив!
Медведь рухнул рядом с геологом. Михайлович нащупал рану у медведя, ощутил липкую кровь и заплакал.
— Феофан, медведь умер! Туда ему и дорога! — закричал Мажор. — Смотреть будешь?
— Нет, еще царапнет, лучше пойдем куда шли.
Медведь дернулся и затих.
Замолчал и геолог, потом тихо проговорил:
— Тогу Афанасий нашел маленьким медвежонком, он с нами ходил, потом подрос и в лес ушел, но меня узнавал, в этих местах он жить любил. Старый медведь был, с Мажором не сладил. Как я Мажора не узнал среди охранников? Больно хороший стал, холеный, вот и не признал.
Афанасий Афанасьевич и Катерина спали под ночной говор старого человека. Через час геолог встал, прикрыл ветками и старой листвой место костра, разбудил остальных:
— Вставайте и идите за мной! Я покажу вам выход золотой жилы. Но останавливаться я вам не разрешу, пройдем дальше нужного места. Перейдем на ту сторону реки, сделаем кружок, и я вас верну.
— Михайлович, а ты не устанешь? — спросил Афанасий.
— Это вы поспевайте за мной! Погоня — дело опасное. Надо уходить. У них браунинг, а у нас только мой дробовик.