Деметра
Шрифт:
Глазам изумленных не меньше командира рядовых инсектов предстал длинный, покрытый коростой оплавленной брони летательный аппарат, который, несколько секунд повисев в воздухе, вдруг изменил направление испепеляющих почву плазменных струй и медленно поплыл в сторону каменных стен древней цитадели.
Кинув посадочный модуль в плотные слои атмосферы, Илья Матвеевич действовал совершенно спонтанно. Он понимал, что их участь практически предрешена, но смерть от взрыва раскаленной обшивки и падающие на поверхность пустынной планеты хлопья пепла показались почему-то предпочтительнее
Ворвавшись на высокой скорости в плотные воздушные слои, практически неуправляемый посадочный модуль, казалось, сошел с ума.
Антон, выпучив глаза, смотрел, как на обзорных экранах вокруг них разгорается ореол адского пламени — это трение молекул воздуха об обшивку модуля раскалило бронеплиты до такого состояния, что они сначала засветились, а потом вдруг стали обугливаться, отлетая по сторонам тонкими слоями перекалившейся коросты…
Капитан, уже наполовину обезумевший от стремительной смены катастроф и вернувшейся вдруг сжигающей его мозг боли, которая, распространяясь от обрубков потерянных ног, охватывала все тело, как мог боролся со взбесившимся кораблем, который больше походил на падающую звезду, чем на управляемый летательный аппарат.
Экраны внешнего обзора, в которых бесновалось охватившее обшивку пламя, вдруг начали гаснуть один за другим по мере того, как выходили из строя от чудовищного перегрева внешние видеосенсорные системы.
Кинув молниеносный взгляд на табло альтиметра, где бежали, стремительно приближаясь к нулю, цифры обратного отсчета высоты, Илья Матвеевич понял, что жить им с Антоном осталось дай бог секунд двадцать…
Другой на его месте просто бы крепче зажмурился в ожидании последнего скрежета лопнувшего металла и хлесткого удара о поверхность, который перемелет все, смешав человеческую плоть с металлическими конструкциями, но капитан Белгард в эти последние секунды все еще продолжал инстинктивно бороться…
Превозмогая головокружение, перегрузку и боль, он сделал единственное, на что был способен в эти роковые мгновения.
Он расписался в собственном бессилии, выбив кулаком защитный кожух и рванув вниз небольшой, расположенный в углублении пульта рычаг.
Илья Матвеевич сделал то, на что не хватало духа у многих пилотов, — он замкнул зажигание всех двигательных систем, одновременно передав управление уцелевшим бортовым системам автопилотирования.
Из-за неработающих экранов обзора и погасших за минуту до этого контрольных панелей он не видел, как из-под днища их корабля в близкую уже землю ударили, испепеляя маленькое болото, два голубых плазменных столба.
Теряя сознание от удара внезапной перегрузки, он смог расслышать лишь болезненный крик распластавшегося по креслу мальчика.
Потом наступил мрак…
…Автопилоту посадочного модуля, получившему неожиданный карт-бланш за несколько секунд до полного конца, собственно говоря, было все равно, что творится вокруг и в каком состоянии ему передан корабль. Он был машиной и принимал ситуацию такой, какова она есть. Быстродействие его процессора исчислялось долями наносекунд, и потому системе автоматического пилотирования оказалось достаточно оставшихся до последнего удара мгновений, чтобы стабилизировать резко затормозивший корабль и
Несколько мгновений обгоревший модуль балансировал в воздухе, опираясь на бьющие из его днища струи плазмы. За это время бортовой компьютер успел оценить степень разрушения управляющих систем и пришел к удручающему выводу, что дальнейший полет, равно как и мягкая посадка в указанном экипажем месте, — вещи практически невозможные. В распоряжении автопилота было всего тридцать секунд, чтобы выбрать площадку для приземления и жестко посадить оплавленный и деформированный модуль.
Мгновенно просканировав окружающий рельеф при помощи уцелевших приборов, компьютер обнаружил лес, болото, каменистую пустошь, извивающуюся неподалеку речушку, а также группу живых существ и некое строение, обнесенное высокой стеной, за которой находилась обширная, вымощенная каменными блоками площадка. По мнению компьютера, это место как нельзя более подходило для его целей, и модуль, слегка накренясь, полетел в ту сторону.
Два столба плазмы, которые удерживали в воздухе и приводили в движение спускаемый аппарат, словно раскаленные ножи прошлись по болотистой почве, испаряя воду, взрывая грязь и напрочь сжигая серебристое кружево блестящей паутины. Добравшись до высокой, выщербленной временем каменной стены, модуль тяжко приподнялся, переваливая через ее широкий гребень; при этом поток ионизированного газа из его двигателей добела раскалил базальтовые блоки, которые тут же начали лопаться, и стена взорвалась, с оглушительным грохотом проседая вниз и раскидывая вокруг дымящиеся шлаковые бомбы, часть из которых улетела почти на километр, осыпав градом острых осколков притаившийся у опушки леса отряд инсектов.
Все это совершенно не волновало бортовой компьютер модуля. У него была только одна цель: как можно мягче посадить корабль на надежные каменные блоки внутреннего двора.
Все описанные события произошли в течение одной минуты, и инсекты, еще не оправившиеся от появления в небесах необъяснимого болида, внезапно стали свидетелями того, как покореженный летательный аппарат, накренясь, проследовал к крепостным стенам, оставляя за собой дымящуюся полосу выжженной земли шириной в несколько сот метров, и, взорвав стену, скрылся внутри.
Они не слышали оглушительного лязга и грохота, сопровождавших его жесткую посадку во внутренний двор древней постройки, — на головы инсектов внезапно обрушился град раскаленных, дымящихся камней, которые падали вокруг, выбивая в грязи курящиеся паром воронки. Несколько инсектов упали, конвульсивно дергаясь в агонии, часть вооруженной охраны открыла беспорядочную стрельбу, но гневный скрежет их предводителя, который достаточно быстро увязал в своем мозгу причину со следствием, остановил разгоревшуюся было панику.
Отряд мгновенно вернулся к состоянию дисциплинированной готовности. Поводов для беспокойств не было — трупы только что погибших сородичей были оттащены в сторону, раздеты и зарыты в грязи тут же, у обочины.
Теперь, после столь кратких похорон, о произошедшем напоминали лишь три вещи: проломленная стена древней цитадели, проложенная прямо к ее разрушенному участку ровная, широкая полоса выжженной земли да веселые языки разгорающегося пожара, который, несмотря на сырость и нудный дождь, занялся в том месте, где раскаленные добела камни попали в лес.