Деметра
Шрифт:
— С тех пор, как я научился говорить на их языке… — устало ответил Антон. Он ощущал внутри себя такую пустоту, что все прошлые передряги казались мелкими неудобствами перед этим ощущением полнейшей изношенности организма. Он прекрасно осознавал, что вольно или невольно, но отдал часть себя самого в обмен на краткую отсрочку, которая, судя по реакции Майкла, вполне могла оказаться лишь паузой перед последним боем…
Сделав над собой усилие, он отогнал дурноту и встал, слегка покачнувшись, на нетвердых ногах.
— Сначала выслушайте меня, а потом уж будем яриться и ненавидеть… — проговорил он и, почувствовав, что ноги не желают повиноваться,
Илья Матвеевич подал Ито едва заметный знак, и тот передвинулся ближе. Его роботы, как собаки, последовали за хозяином.
Майкл Дуглас опустил нож и усмехнулся, показав белоснежные зубы. Он любил во всех вопросах иметь предельную ясность, а теперь то противостояние, что едва наметилось в напряженной беседе, стало очевидным. С одной стороны были Белгард, Антон и этот бородатый хозяин роботов. С другой — он, Андрей и вжавшийся в стену инсект.
Антона эти вопросы ничуть не волнуют. Никто из присутствующих не подозревал, какая отчаянная борьба идет внутри похожего на изваяние подростка. Слишком высокую планку он поднял для самого себя. Он боялся оказаться непонятым, но не мог подобрать нужных и убедительных слов. Все, о чем он собирался говорить, выходило за рамки привычного мировосприятия людей, которых взрастила эта бесконечная война.
Но секунды утекали, и он больше не мог молчать…
— Я сказал, что знаю, отчего вымирают инсекты… — подняв голову, проговорил он. — Когда-то они были могучей цивилизацией и жили внутри огромного искусственного мира, построенного вокруг звезды. Там был совершенно другой климат, другой цикл смен времен года, все было иначе, чем тут, на Деметре. Потом их мир был разрушен какими-то древними космическими существами, вероятно, родственными тем черным опахалам, что разбили наш корабль… — Он сглотнул. — Как я понял, существует какой-то предопределенный их метаболизмом двадцатилетний цикл, связанный с размножением. Они откладывают яйца, но те могут успешно развиться только при высокой температуре и влажности, я думаю, что-то около пятидесяти градусов по шкале Цельсия… любые колебания температуры губительны для их потомства.
При этих словах у Ильи Матвеевича вырвалось невольное, изумленное восклицание.
— Откуда ты знаешь? — выразил общее настроение Майкл. Он меньше других был склонен принимать на веру все, что связано с инсектами.
— Мне рассказал он, — Антон кивнул в сторону своего недавнего проводника. — Я был внизу, под городом, в какой-то пещере, где полно окаменевших машин. Там я видел действующую модель Сферы Дайсона и говорил с очень старым инсектом. Он упомянул этот пресловутый двадцатилетний цикл.
— По-моему, ты просто рехнулся, парень… — буркнул Майкл. — Не понимаю, зачем ты пытаешься водить нас за нос…
Илья Матвеевич вдруг порывисто встал.
— Дуглас, вы не способны видеть ничего дальше автоматного прицела! — вспылил он. — Я пять лет скитался по их городам в поисках ответа! Все, что говорит Антон, слишком похоже на правду, слишком! Я видел десятки куполов, в которых, несомненно, когда-то поддерживался искусственный микроклимат с высокой температурой. Теперь я понимаю — это были их инкубаторы! Оторванные от родного мира, они пытались воспроизвести необходимые условия для развития потомства хотя бы на ограниченных площадях! Они жили и процветали, пока были живы их города! Разве люди, колонизируя чуждые миры, не поступают точно так же?!
— Я не знаю, как поступают люди в других мирах! Вы скажите
Шевцов, застывший рядом с Дугласом, не принимал участия в этой перепалке. Он лишь мрачнел на глазах, погружаясь в пучину каких-то ведомых лишь ему мыслей.
— Майкл, у тебя есть дети? — внезапно спросил Антон.
— Нет, — лаконично отрезал Дуглас.
— А представить можешь? Такое маленькое, сморщенное, орущее существо, похожее на тебя. Совершенно беспомощный кусочек твоей плоти…
— Ну и что? — нахмурился Майкл.
— Да ничего, — Антона тоже начала разбирать злость. Действительно он был таким непримиримым или просто держал форму? Есть ли предел человеческому упрямству? — Теперь представь, что ты на другой планете. Все вокруг сковано льдом. Твой ребенок замерзает… Но рядом есть теплый и благоустроенный Город, в котором живет иная, совершенно чуждая и не понятная тебе раса. Ты не знаешь их языка, вы различаетесь настолько, что вызываете друг у друга лишь отвращение…
Майкл Дуглас хмуро посмотрел на Антона.
— Я понимаю, к чему ты клонишь, парень… — произнес он. — Да, я пойду туда… — было видно, как нелегко дались ему эти слова.
— Но ворота закроют перед твоим носом. Только потому, что тебя боятся, твоего языка не понимают, а твоя внешность им противна. И твой ребенок умрет у тебя на руках…
— Да дерьмо это все! — не выдержав, взревел Дуглас.
— Да нет, Майкл… — покачал головой Антон. — Я тоже почему-то почувствовал себя последней сволочью, когда он, — Антон опять указал на инсекта, который, безучастный к их спору, скорчился у стены, — рассказывал мне, как корчился в пыли в родовых муках и оставил на обочине свое потомство… лишь потому, что не смог докричаться до сознания людей…
Илья Матвеевич смотрел на Антона полубезумным взглядом. Крупицы его собственных знаний воссоединялись с тем, что рассказывал Антон, рисуя истинную, страшную, варварскую картину тысячелетнего геноцида…
— Город… — хрипло выдавил он, задыхаясь от волнения. — Их поселения погибли, инкубаторы остыли, машины превратились в пыль, и лишь в недрах Города людей продолжает работать термоядерный реактор! Единственный шанс для тех, кто в период цикла размножения воспринимает самую теплую климатическую зону Деметры как ледяную пустыню. Им действительно было необходимо найти НАСТОЯЩЕЕ ТЕПЛО!
Андрей Шевцов поднял глаза и глухо спросил:
— Антон, тот купол, что мы разорили, был их инкубатором?
— Да… Вероятнее всего. Они не вымерли лишь за счет таких вот крохотных пятачков естественного планетарного тепла, где бьют горячие источники.
— Но почему? Почему погибли их города? — вступил в разговор молчавший до сих пор Дейвид. — Если они потомки суперцивилизации, где их технологии?
— В их обществе произошел социальный раскол, — ответил ему Антон. — Я думаю, это некий аналог наших религиозно-философских течений. Часть инсектов добровольно отказалась от продолжения рода, считая, что их цивилизация изжила себя и теперь их удел — медленный и величественный закат… Они удалились в специально созданные подземные купола-пещеры, где посвятили себя самосозерцанию и внутреннему совершенствованию. Но не все инсекты желали стать добровольными отшельниками. Часть из них осталась наверху. Те, кто ушел вниз, считали их отщепенцами, цепляющимися за жизнь…