Демократический социализм — будущее России
Шрифт:
Что такое свобода забастовок? Это ограничение свободы предпринимательской деятельности. А свобода локаутов? — Ограничение свободы забастовок.
Стоп! Мы уже достаточно запутались или разобрались. Нам по крайней мере стало ясно, что за формальной свободой скрывается какая-то другая ценность, то, что действительно может составлять смысл жизни «при свободе».
Для буржуазного либерала эта ценность Я. Мое право потребить как можно больше духовных и материальных благ. И всякие ограничения на этом пути Я называю тоталитаризмом и страшно на них гневаюсь.
В общем: «Ты, девка, огрубя
Но смысл этот оказывается иллюзорным. Во-первых, все потребить невозможно, а во-вторых, все, кто мешает этому потреблению (весь мир) превращается во Врага. Нужно бороться с Природой, конкурентом, оппонентом, люмпеном и другими потребителями.
Жить от этого становиться, конечно, веселей, но вряд ли лучше.
А величайшие умы западной психологии 3. Фрейд, Э. Фромм, Л. Франк, используя разные аргументы достаточно дружно доказали, что подобная любовь «к свободе» не только разрушает личность, но и превращает человека в психопата, теряющего всякую свободу перед лицом «железных законов рыночной экономики» и собственной душевной болезни.
Но Свобода наполнится и иным смыслом, если не забыть стоящих за ней Равенства и Братства.
Правда, в отличие от пустозвучной Свободы Равенство и Братство, переосмыслив, все чаще заменяют синонимами: Справедливость и Солидарность.
Поправки глубокие. В самом деле, что значит равенство между здоровым человеком и калекой? А первоначальный религиозный смысл Братства в наш меркантильный век потребовал подкрепления тезисов о том, что людям даже материально выгодно помогать друг другу.
Самое емкое слово триады — Солидарность. Оно вмещает в себя и Свободу, и Справедливость, ибо Солидарность может быть только между внутренне свободными людьми, и не может проявлять иначе как в справедливых отношениях между ними.
Поэтому для нас благо все, что способствует установлению солидарных очеловеченных отношений между людьми, и нам враждебна «Свобода», сеющая отчуждение.
Мы никогда не поймем как кто-либо из смертных может взять на себя право абсолютно свободно распоряжаться не им созданной землей и судьбой других людей. Ибо такая свобода правит этим миром, и имя ей Произвол.
ЛЕВЫЙ «КОНСЕРВАТИЗМ»
Запутанный политический спектр современной России лишний раз доказывает: слова «правый» — «левый» с одной стороны и «прогрессивный» — «консервативный» с другой не являются синонимами.
Эта мысль, как кажется, помогает понять не только кризис терминологии, но и кризис традиционного левого движения в России и в мире.
Крушение системы «государственного коммунизма» и коммунистического движения с одной стороны, и победоносное шествие неолиберализма, разрушающего социальные гарантии и принципы общественной солидарности во имя эффективности индустриального производства, — привели к тому, что «левые» во всем мире (а не только в России и Англии) оказались в роли консерваторов, защищающих островки социализма, давно уже ставшие частью мировой цивилизации.
Роль консерваторов для «левых» вынужденная. Она связана с оборонительной позицией, которую «левые» занимают. Наступать им некуда, ибо собственные общественные идеалы оказались дискредитированы: государство в роли регулятора всех процессов жизни общества оказалось не слишком эффективным; а прожекты анархистов, «новых левых», зеленых так и остались пока экзотикой.
Но «левые» ценности — социальная защищенность людей, общественный сектор экономики, свободный труд — не только осуществились во множестве общественных институтов, но и стали частью мировой культуры. Как и подобает консерваторам, «левые» встали на защиту культурных ценностей от технократического подхода новых «прогрессистов».
Роль консерваторов для «левых» незнакома. От этого их тактические поражения. «Левые» привыкли, что их менталитет — бунтарство, слом старого, на их стороне молодежь. На практике им приходится вести изнурительную оборонительную войну с опорой на «скучные» профсоюзы, встречая сочувствие в основном у людей среднего и старшего поколения.
Роль консерваторов для «левых» неприятна. Хочется быть прогрессивными. Но паровоз прогресса тянет куда-то не туда, разрушая общинность в пользу всепобеждающего индивидуализма.
Танцующие поменялись местами. Мы были неплохими революционерами, Бог даст, окажемся не самыми худшими консерваторами и, не скатываясь к реакционности, поможем обществу сберечь лучшее, что дал миру социализм и в мечтах, и в их несовершенном исполнении, пока погода не переменится. А там, глядишь, танцующие снова поменяются местами.
ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ НЕ ОТКАЖЕМСЯ
В прошлом году наконец-то родилось определение для «старых» профсоюзов — традиционные. Действительно, назвать их государственными сегодня, когда они находятся в оппозиции правительственному курсу и в отличие от «альтернативных» не пользуются никакой государственной поддержкой, было бы более чем странно. «Коммунистические»? Но их решения и действия далеки от ортодоксального коммунизма. «Номенклатурные»? Но процент бывших номенклатурных работников в руководстве массовых профсоюзов никак не выше, чем в аппарате «демократической» власти.
Нет, лучшего слова, чем «традиционные», подобрать, пожалуй, не удастся.
Но откуда идут традиции наших профсоюзов? Возникли они не в октябре 1917, а в начале XX в., и первое боевое крещение союзы получили во время революции 1905–1907 гг.
В октябре 1905 г. молодые российские профсоюзы организовали первую Всероссийскую политическую стачку, в ней приняло участие болеё 2 млн. чел. Бастовали булочники, железнодорожники, учителя и почтовые служащие. Результат — Манифест 17 октября. Царь сдался, объявив свободу слова, печати, собраний, союзов и выборы в Государственную Думу. Это была самая крупная победа революции.