Демон Максвелла
Шрифт:
– Это наша раздевалка, – говорит Блинг. – Правда, круто? А здесь, – он достает из-под кушетки картонный ящик, – хранится наше снаряжение.
Ящик набит разрозненными потрепанными шиповками; рядом лежат бамбуковые палки, ядро для толкания и диск.
– А там еще копье, на котором проветриваются костюмы, – поясняет девушка.
Оказавшись на улице, Блинг опускает на глаза очки и направляется к выходу.
– Теперь вы понимаете, почему Китай не блещет своими спортивными успехами?
Когда они подходят к воротам кампуса, выясняется, что их автобус уже уехал. Вместо него стоит огромный черный лимузин русского производства под названием «Красный флаг». Он напоминает нечто среднее между «паккардом» и «панзером». Вышедший водитель кланяется и вручает им записку и четыре приглашения на тисненой бумаге.
– Это от Муда. Он пишет, что автобус ему понадобился для других дел, но этот дипломатический лимузин довезет вас до гостиницы, чтобы вы переоделись, а потом отвезет на банкет в Большой зал. Четвертое приглашение для мистера Ву, и Муд просит, чтобы мы ему передали, что для него специально зарезервировано место.
– Черт! Черт! – взрывается Блинг.
Тридцать спиц, собранных во втулке,Составляют колесо.НоВозможно, это самый роскошный банкетный зал в мире, и уж точно самый большой. В нем можно было бы играть в футбол, и еще хватило бы места для зрителей и раздевалок.
Днем вокруг всегда много народу, люди приходят взглянуть на грандиозность этого строения. В этот же вечер собралась особенно большая толпа, так как внутри происходило два крупнейших события – банкет участников Пекинского марафона и торжественный обед в честь приезда президента Того Гнассингбе Эйадемы. Для страны, все еще живущей в отсутствие компьютерных игр, это было очень круто.
Люди стояли на цыпочках за ограждением в надежде увидеть что-нибудь экзотическое – прославленного атлета или африканского вождя, уже не говоря о лимузинах. Естественно, они были разочарованы видом первого пассажира, вышедшего из большого черного седана, – яйцеголового китайца в обычной спортивной куртке. Следующий пассажир был намного интереснее – здоровенный бородатый западного вида иностранец, а следующий – еще лучше и еще больше. Что касается последнего явления из глубин русского лимузина, то от него немеют даже самые заядлые зеваки. Рост и размеры этого гостя не поддаются никакому описанию, а его торс обмотан внушительного вида аппаратурой, выглядящей как экипировка древних разбойников. После такого зрелища многие из зевак, полностью удовлетворившись увиденным, тут же отправляются по домам.
Четверка журналистов опаздывает. Пиршество уже началось. Гул голосов, как шум водопада, соблазнительно разносится по отделанным мрамором коридорам. Когда американцы наконец добираются до стоящих у дверей ваз высотой в десять футов и охранники проводят их в зал, их охватывает такое же изумление, как толпу на улице – при виде их самих. Огромный, как ангар для самолетов, зал заставлен сотнями столиков, за которыми сидят тысячи гостей. Вокруг каждого вьется с десяток официантов, подливающих напитки, убирающих пустые тарелки и приносящих новые, которые возникают, словно по мановению волшебной палочки.
Метрдотель проводит их к столу, за которым их появления уже учтиво ожидают восемь присутствующих – два африканца среднего возраста со строгим выражением лица и в столь же строгих костюмах, два убогих пекинца в суньятсеновских френчах, красивая женщина восточного типа и еще два китайских бегуна со своим тренером. При их приближении все встают и протягивают руки. Женщина переводит.
Африканцы представляются как танзанийские тренеры. А их мрачное настроение объясняется тем, что их спортсмен не смог вылететь из Танзании и прибыть на предстоящие состязания – они решили прийти на банкет, поскольку места для них уже были зарезервированы, но на следующий день, не дожидаясь старта, собираются отбыть на родину. Убогая парочка – журналисты из «Китайского спорта» – вялой, но вполне объективной газетки, издающейся на английском языке. Бегуны оказываются односельчанами из отдаленной провинции – они несколько отличаются от остальных китайцев – лица у них более плоские и смуглые, а в выражении глаз есть что-то цыганское. Тот, что повыше и постарше, расплывается при знакомстве в улыбке, обнажающей лишний зуб посередине, который может соперничать со всеми достопримечательностями, увиденными за день; однако это его ничуть не смущает. Тот, что пониже, столь же застенчив, сколь его приятель развязен, – он то и дело опускает длинные ресницы, расстегивает и застегивает свою куртку. Их тренер замкнут и необщителен.
После привычного «ганбай» все садятся и приступают к первому блюду, которое само по себе требует упорства марафонца. Пока они тыкают палочками в неидентифицируемые продукты, на столе, стоящем на подиуме, открывают призы, предназначенные победителям, – десять ваз одна больше другой, покрытых перегородчатой эмалью, и серебряный кубок, который через год должен будет вернуться в Пекин для вручения новому победителю. По залу разносится приглушенный вздох восторга. Призы и вправду классные.
Затем начинают произноситься речи. Американцы замечают Муда, сидящего у самого подиума. Он сменил свое дико-западное одеяние на цивилизованно-западное – университетский темно-синий пиджак с эмблемой на груди. Ему предоставляется слово, и он встает. Фотограф вынимает из сумки маленький кассетный магнитофон Бинга, ставит его на стол и нажимает кнопку записи. Однако вскоре становится очевидным, что ни китайцы, ни все остальные не могут разобрать ни слова из речи, и зал снова заполняется приглушенным говором. Но Муд даже и ухом не ведет.
Американский редактор берет интервью у своих китайских коллег и тренера. Журналист делает заметки. Фотограф снимает экзотические блюда и шепотом дает свои пояснения в микрофон магнитофона – если вся эта история с марафоном провалится, по крайней мере можно будет выпустить кулинарную книгу.
(Много шума и неразборчивая речь, звучащая через динамики.)
Шепот в микрофон:…маленькие соленые помидорчики, расположенные изящным веером, угорь с имбирем, корень лотоса в омаровом соусе, шея утки, розочки из редиски…
Редактор: Кому принадлежала идея организации завтрашнего пробега?
(Перевод на китайский и с китайского на английский.)
Женский голос: Он говорит, что идея родилась в массах. В Новом Китае все идеи рождаются в массах.
Редактор: А почему они не рекордсмены? Спросите его.
Женский голос: Он говорит, что лучший китайский бегун проходит эту дистанцию за два часа тринадцать минут. Вы увидите его сегодня. Он из меньшинств Объединенных провинций.
Редактор: Что такое меньшинства?
Женский голос: В Китае их очень много. Вот эти два юноши тоже из меньшинств. В некоторых провинциях даже говорят на других языках.
Молодой мужской голос (Блинг): Видите эти звезды на флаге Китая? Каждая из них символизирует одно из меньшинств.
Шепот: Вареные яйца, соленые яйца, яйца, вымоченные в чае, по одному тысячелетнему яйцу со зловеще-черным белком и еще более черным желтком на каждом столе…
Редактор: Спросите его, готов ли Китай к тому, чтобы тратить время и деньги на достижение мирового уровня?
Женский голос: Он говорит – безусловно.
Редактор: Занимался ли он сам спортом?
Женский голос: Когда ему было двадцать лет, он мечтал попасть на Олимпийские игры. Это было тридцать лет тому назад, когда Китай переживал тяжелые испытания…
Шепот:…фасоль, арахис, соленые грецкие орехи, рыбьи желудки и сельдерей…
Голос китайца: Ганбай!
Женский голос: Он говорит «За здоровье вашей страны!»
Все: Ганбай!
Редактор: Проявляет ли государство особую заботу об одаренных спортсменах?
Женский голос: Он говорит – да.
Блинг: О да!
Женский голос: Он говорит, что одаренные спортсмены лучше питаются.
Блинг: Именно поэтому в баскетбольной команде у нас такие гиганты. Одного парня ростом в восемь футов восемь дюймов зовут Монгольской башней. Это вам не шуточки!
Редактор: Существует ли философское обоснование… то есть какова линия партии относительно физического здоровья?
Женский голос: Он говорит, что линия партии – это прежде всего здоровье, потом – дружба, и только затем соревновательность.
Редактор: Я знаю, что должна существовать линия партии. Спросите его, почему в Китае никогда не занимались физическим здоровьем…
Блинг: Занимались. Мао обращал на это очень большое внимание. У него вообще крыша съехала на этой почве.
Редактор: Я имею в виду – интересовало ли Мао здоровье нации?
(Долгие переговоры на китайском.)
Женский голос: В 1953 году Председатель Мао обратил внимание на плохое состояние здоровья населения, которое было вызвано болезнями и нищетой, и решил обратить на это особое внимание.
Шепот:…соленая вишня, консервированная утятина, нарезка ветчины, пюре из моллюсков, клёцки из дюгоней, гусиный паштет…
Голос китайца: Ганбай!
Женский голос: Он говорит «За китайских и американских спортсменов!»
Все: Ганбай!
Редактор: Спросите, как лечат спортсмена, получившего травму? Используется ли для этого акупунктура?
Женский голос: Он говорит – да.
Редактор: Может ли он назвать спортсменов, которых лечили с помощью акупунктуры?
Женский голос: Он говорит, что может опираться только на личный опыт. Он однажды получил травму, и его лечили с помощью акупунктуры.
Блинг: А знаете, что доказывают последние исследования? Так я вам скажу. Они доказывают, что действенность акупунктуры зависит от степени образованности пациента. Чем человек образованнее, тем она менее действенна. Ганбай за невежество!
Журналист: Поосторожнее, Блинг.
Блинг: Знаете, почему эта водка называется мао-тай? Потому что ее изобрел Мао, когда не смог найти хорошего специалиста по муай-тай.
Журналист: Это Блинг готовится к тому, чтобы сердечно поблагодарить мистера Муда за оказанную ему поддержку. Боже милостивый! Вы только посмотрите, что у меня плавает в супе! Это же куриная голова!
Блинг: Вам повезло. Выкидывать не советую.
Журналист: Ну-ка, ну-ка…
Шепот: Внимание! Он снова погружается.
Журналист: А вот и хребтина!
Шепот: Он продолжает свои изыскания…
Журналист: Вытащишь вилку – загадаешь желание.
Женский голос: Он не знает этого…
Блинг: Она права. Я только в Питтсбурге видел, как гадают на куриной вилке.
Журналист: Да ты что? Посмотри. Вон его приятель точно знает. Ну давай, тяни…
Фотограф: Дайте мне попробовать…
Все: Он выиграл!
Журналист: Ты выиграл. Спросите еще раз, как его зовут.
Женский голос: Он говорит, его зовут Янг.
Редактор: Спросите, какие у него показатели?
Женский голос: Он говорит… он очень смущается… мы вогнали его в краску… Он говорит, что у него нет показателей.
Редактор: Нет показателей? Он никогда раньше не бегал марафонскую дистанцию?
Женский голос: Нет. Однако его старший товарищ говорит, что он очень хороший бегун.
Редактор: Зачем же его тогда пригласили?
Женский голос: Его друг говорит, что у него были очень хорошие результаты на дистанции в пять тысяч метров.
Блинг: Какие?
Женский голос: Он говорит, что не знает точно своего времени, так как оно не засекалось.
Журналист: Спросите его о его семье.
Женский голос: Он говорит, что живет у тети с дядей неподалеку от Цюйфу. С ним живет его мать. А его отец умер.
Журналист: Сирота? Так вот наш герой. Золушка, участвующая в марафоне! Неизвестный и застенчивый представитель меньшинства из провинции обгоняет всех и получает золото. Я даже мечтать об этом не мог…
Редактор: Отлично.
Голос китайца: (что-то по-китайски) Ганбай!
Женский голос: За марафон!
Все: Ганбай!
Редактор: За марафон!
Все: Ганбай!
Блинг: За мобильную ракетную систему МХ!
Все: Ганбай!
Журналист: Ну, ты допрыгался, Блинг. Сюда идет мудило Муд.
Женский голос: Представитель прессы говорит, что вместе с мистером Мудом идет наш лучший бегун мистер Сю Лянг. Его время два часа тринадцать минут с чем-то.
Редактор: Два тринадцать это не шутки.
Муд: Добрый вечер. Я хочу представить вам нашего китайского чемпиона мистера Сю Лянга.
Все: Ганбай!
Журналист: Да он их всех расшвыряет!
Блинг: Похоже, у него это не первая рюмка. Привет, Сю Лянг! За «Пиратов Питтсбурга»!
Все: Ганбай!
Муд: Кстати, мистер Ву, у меня кое-что есть для вас. Будьте любезны.
Блинг: Что это?
Муд: Ваш личный пакет – пропуск, именная карточка и номер. Вы приглашены участвовать в завтрашнем пробеге, мистер Ву.
Блинг: О, черт!
Редактор: Блинг? Завтра побежит?
Голос китайца: Ганбай!
Все: Ганбай!
Муд: Дамы и господа, я должен представить мистера Сю Лянга другим людям.
Редактор: До свидания.
Все: Ганбай!
Блинг: О, черт!
Шепот:…и, наконец, десерт: миндальная вермишель в сладком мандариновом сиропе, глазированные яблоки с карамелью и никаких печений-гаданий, в Китае нету китайских печений-гаданий…
В начале первого ночи, преодолевая встречный ветер, на Пекинский аэродром пытается приземлиться хлипкий ДС-3. Он летит из Северной Кореи с тонной женьшеня и единственным пассажиром из Танзании на борту.
Магапиус просыпается в тот момент, когда его выгружают на продуваемую ветром полосу. Призрачные грузчики, занимающиеся переноской тюков женьшеня в грузовик, к нему не обращаются; он понимает, что и попытки заговорить с ними будут бесплодными. Он стоит рядом с чемоданом и наблюдает за ними, чувствуя, как его затапливает грусть. Когда погрузка закончена, он делает шаг вперед и спрашивает: «Пекин?»
Грузчики смотрят на него с таким видом, словно он только что возник из ниоткуда.
– Я бегу, – объясняет он, демонстрируя ноги. – Пекин.
Один из грузчиков улыбается, и все начинают переговариваться между собой. Они закидывают его сумку в кузов, а когда Магапиус пытается последовать за ней, настаивают на том, чтобы он сел в кабину.
Янг соскальзывает с кровати и, минуя своего храпящего соседа, идет закрывать окно. Ему никак не удается заснуть, и ветер здесь ни при чем.