Демон - Телохранитель 2
Шрифт:
Так, Елин кажется, заикался о четырех, на каждое лицо? И того двенадцать... Ладно, ему так уж и будет четыре, этот проглот всеравно все доест, даже если будет явный риск лопнуть, а нам с Алиной выделю по три, даже не так, открою по две, а если она захочет еще, то еще одну ей. А сам перебьюсь и двумя... Все-таки мой голод больше символический, червячок слегка подзаморенный, - я покосился на горку Иеронимов, - а нам еще идти и идти.
Сырое и не аппетитное мясо хищников не все трескать могут, а я, если что не побрезгую. Чего уж теперь...
Решив так, я достал еще три пачки сухой вермишели из рюкзака Алины,
Тем временем Алина оделась и приглашающе в качестве стола расстелила свое одеяло. Сгрузив все на "стол", я тоже решил одеться, и после того как, все натянул, кроме жилетки, вытащил нож и стал вскрывать банки.
Первую сразу же передал жадно глядящему Елину, который тут же стал ее уничтожать, быстро вылавливая из нее рыбу прямо пальцами, все время рискую порезаться об острые края банки.
– Елин, быстро за ложкой!
– скомандовал я.
– Обрубишь пальцы по тупости, лечить не буду... Раз они тебе не нужны, как-нибудь и так проживешь.
Елин округлил глаза, и тут же метнулся, к своему рюкзаку. Видимо пальцы ему все-таки были нужны...
Потом опомнившись, захлопал себя по карманам, и молниеносно выудил ложку из внутреннего кармана.
– Ты прямо как ниндзя!
– ухмыльнулся я.
– Ага...
– согласился Елин, даже не уточняя, кто и что это такое, - быстро присаживаясь и буквально тремя взмахами ложки заканчивая банку, и хватаясь за вторую.
– Мастер весла...
– продолжил по-доброму подшучивать я, - и перевел свой взгляд на Алинилинель, судя по глазам не менее голодную, но, тем не менее, очень культурно, размеренно и даже слегка по светски, аккуратно ковыряющую свою банку. С ее стороны вермишель не летела, как от буквально взрывающего ее челюстями Елина.
Я вздохнул, поймал встречную улыбку Алины, и достав свою ложку (тоже из внутреннего кармана), стал медленно ковырять свою банку, наслаждаясь поистине божественным вкусом ее содержимого... Сардин... Естественно по сравнению с тошнотворным Иеронимов. Хотя в свете последних изменений и не таким уж и тошнотворным... Ах, ладно... Все целы... Хорошо то как!
Я слегка мечтательно улыбнулся, наслаждаясь бытием.
Елин закашлялся, чуть не выронив банку, и прицельно выкашлял крупный кусок сухой вермишели, пропитанный изжеванной сардиной, снайперски попав мне прямо в открытый правый глаз... при этом заляпав крупными брызгами левый, и мелкими, нижнюю часть лица, естественно и одежду...
Офонарев, я замер, вырванный из радостной нирваны, моментально растеряв все благостное настроение, и рефлекторно смахнув рукавом с лица основную часть слюней и налипшей массы, уставился на Елина, с явным и не прикрытым желанием его убить...
– Козлина тупорылая...
– вырвалось у меня, и я потянулся к Елину, желая ухватить его за воротник, и подтащив к себе, свернуть шею, но тут Алина прыснула, и следом раздался ее истерический смех, а до меня долетел град мелких брызг аналогичного содержания, но в гораздо меньших объемах. Ну и без вермишели... Сметая всю мою ярость.
Я вздохнул, сморгнул, и расслабил напрягшуюся руку, почти ухватившую побледневшего Елина, задумавшись, улыбнулся, и больше ничего не говоря, взял снова ложку и продолжил прерванную трапезу. Что еще сказать? Елину повезло... Может не убил бы, но покалечил бы точно...
– Елин, - отсмеявшись, молвила Алинилинель, - не надо спешить, тебя уже сто раз просили! Никто у тебя ничего не заберет! Да, и если будешь медленно есть, хорошо все пережевывая, давиться не будешь, и меньшим объемом сильнее наешься! Попей воды...
Она перевела взгляд своих веселых глаз на меня.
– ... и Юра извини...
– промолвила она.
– Ты так смешно выглядел...
– в ее глазах опять заплясали веселые чертики.
– Да ниче...
– смутившись но, стараясь это не демонстрировать, ответил я.
– Рыба не "Шанель", но запах перебивать будет... Все же лучше чем кровь... Хотя тоже, липнет, зараза...
– потрогав свое лицо, решив позже смыть или стереть, но не задействовать больше рукав, молвил я, и окончательно смягчившись, улыбнулся.
Отодвинувшийся "во избежание" Елин, почувствовав, что риск получить "звездюлину", миновал, заулыбался, а потом непонятно почему, видимо сказалась напряженка последних дней и всеобщая скрытая истерика, но все, включая и меня, практически одновременно и громко стали ржать... Естественно экономя еду и не разбрасываясь ею понапрасну. А если и разбрасываясь, то тщательно вычисляя траекторию ее полета.
Успокоившись, мы более-менее спокойно дожевали.
Как оказалось, я правильно угадал, и нам с Алиной вполне хватило по две банки сардин и немного вермишели. А вот Елин, по итогам остался неудовлетворенным (кто бы сомневался), но я был не приклонен и открывать пятую, на чем он, давя на жалость, и ссылаясь на свое шаткое, серьезно подорванное последним инцидентом состояние здоровья, и глобальный недостаток в организме протеинов, настаивал, не стал. Обойдется...
Хотя я предложил закусить Иеронимом, все-таки мясо, и их много, но Елин покосившись на них, потянув носом и скривившись, видимо от отвращения, великодушно отказался.
Запив все водой, не экономя на оной, мы относительно удовлетворенно сидели, вяло переглядываясь, а потом Елин внес свое предложение, громко и сладостно зевнув.
Проголосовав единодушно все "за", без слов поперебрасывавшись взглядами, мы заулыбались. Сумрак, хоть и яркое, но все-таки ночное звездное небо, вызывало определенные ассоциации и легко предсказуемые реакции, и тоже зевнув, теперь уже вслед за Алиной, я выпал прямо на камень, подложив в качестве подушки свою жилетку, заключив, что его температура, вполне удобоварима, опасностей нет... и отрубился.
***
– Хозяин!
– заголосил в моей голове знакомый будильник.
– Хозя-я-яин! Хозя-я...
– Ну чего тебе?
– отозвался я, недовольно.
– Извините Хозяин, но вы проспали уже более двух часов, и как я предполагаю, вполне выспались... Особенно если учитывать, сколько вы спали в последнее время, то предполагаю, что даже с запасом.
– Эх, Мурка, Мурка...
– понимая, что валяться дальше уже нет смысла, и я действительно выспался, но если б не она, то поспал бы и еще, молвил я, - Зачем будишь? Зачем радости лишаешь? Я бы еще часик - полтора от силы поспал, и сам проснулся, ни капли в тебе сострадания...
– горестно вздохнул я, открывая глаза.