Демон в белом
Шрифт:
– …не позволяй ему себя поглотить.
Удакс прищурил черные глаза и распушил перья на голове. Я не двигался и не убирал меч, пока префекты не повалили Удакса лицом на землю. Неподходящая поза для такого существа. Лишь тогда я деактивировал клинок. Металл исчез, словно ночная дымка в первых лучах утреннего солнца. Один префект что-то сказал мне, но я не расслышал. Все больше людей окружало нас, заставляя ирчтани опускаться на колени и засовывать когтистые руки за голову. Один из ауксилии попытался улететь, но тут же упал на землю, настигнутый зарядом станнера.
– Прекратить огонь! – рявкнул я, выбивая станнер из рук стрелявшего.
Ткнув удивленного префекта в лицо рукоятью меча, я добавил:
– На нас напали всего шестеро. Остальные ничем не провинились.
– Мы разберемся, милорд.
– Постарайтесь, – сказал я, скидывая плащ, и спросил у вернувшихся телохранителей: – Доктор Ондерра в безопасности?
Солдат отдал мне честь:
– Так точно, ваша светлость. С ней мой триастр и их старейшина. Она не пострадала.
Я кинул ему плащ.
Заметив кровь у меня на груди и лице, он спросил:
– А вы?
– Все в порядке. – Я пригладил волосы окровавленными пальцами и тут же напрочь забыл о солдате, запер его в мысленной камере, которая не имела никакого значения. – Паллино!
– Здесь, Адр!
Мой друг, ликтор и первый хилиарх, стоял, опираясь на розовощекого префекта, рыжими волосами и веснушками напомнившего мне Хлыста.
Да уж, слишком много плохих воспоминаний.
– Ты цел? – хлопнул я Паллино по плечу, и он скривился.
На его руке были глубокие раны, требующие вмешательства медиков. В боку зияло несколько дырок – одна из птиц наступила на него когтями. Ему было плохо.
Однако старый стервец ухмыльнулся и потыкал в свой новый глаз:
– Бывало хуже.
– Я попрошу носилки.
– Да я сам могу идти!
– Стой смирно, пока тебя не уложат! Не хватало, чтобы ты истек кровью из-за того, что какой-то птенец, – презрительно бросил я в сторону Удакса, – вообразил себя бунтарем.
Я нащупал пальцами серебряную цепочку на шее. Медальон, серебряный обод, заключавший кривой обломок белой скорлупы, был на месте. Уцелел.
С облегчением выдохнув, я спросил:
– Где Осман?
Глава 11
Децимация
В итоге я не пошел прямиком к Осману, как собирался. Здравый смысл заодно с Валкой убедили меня сопроводить Паллино в медику и показать врачу собственные раны. Порез на лице был неглубоким, и на него, а также на пару не замеченных мной мелких царапин на руках просто наклеили корректирующий пластырь. А вот раны на груди оказались, как и у Паллино, достаточно серьезными. Мне повезло, что удар пришелся в ребра. Когти Удакса не проникли настолько глубоко, как когти того ксенобита, что вырвал кусок из бока моего друга.
– Паллино выживет? – спросил я, трогая мизинцем пластырь на щеке – тонкую черную полоску от носа до уха.
– Прекрати ковырять, а то шрам останется, – сказала Валка, и в зеркале я увидел, как она поджала губы.
– И тебе не понравится? – довольно резко произнес я, но тут же замолчал.
– Выживет, куда он денется? – передернула плечами Валка. – Его на всякий случай погрузили в сон. Так будет лучше. Он потерял много крови.
Я потрогал повязки на груди, почувствовал тепло там, где были зашиты легкие раны.
– Ну и острые же у них когти… Но я все никак в толк не возьму, почему они напали.
– Может, им не нравится служить людям, отнявшим их родную планету.
Я зажмурился и три секунды переводил дух, мысленно радуясь, что отошел от зеркала. Спорить на такие темы у меня не было сил.
– Пожалуйста, не начинай. Не видишь, я ранен, – указал я на грудь. – Ауксилия – не рекруты. Они свободнее наших солдат… черт побери, свободнее меня.
Я попытался сложить руки на груди, но лучше бы этого не делал. Эмоции утихли, больше не притупляя боль. Пожалуй, мне тоже не помешало бы снотворное. Но у меня было еще много дел.
Не дожидаясь моей просьбы, Валка взяла медальон на цепочке и протянула мне. В кои-то веки она не спорила, лишь пристально смотрела на меня, сдвинув брови.
– Они казнят того, кто напал на меня, – сказал я.
– Думаешь? – спросила Валка.
Она даже не шелохнулась, и медальон по-прежнему свисал с ее согнутого пальца. Я не понял, говорила она всерьез или с сарказмом.
Взяв амулет, я покрутил его в руке:
– Помяни мое слово.
Большим пальцем я провел по серебряному ободу, пощупал острые углы прочной скорлупы. Она была не больше золотого хурасама, около полутора дюймов в диаметре, и, как всегда, теплая на ощупь. Зажав медальон в кулак, я будто все равно видел его. Свет от скорлупы словно проникал сквозь пальцы.
– Адриан!
Голос Валки разорвал мои туманные думы. Меня словно окатили холодной водой.
– Что?
Я повесил цепочку на шею, взял новую рубашку и черную тунику и надел их одну за другой, несмотря на боль в груди.
– Ты витал в облаках. Я спрашивала, как ты себя чувствуешь, – сказала Валка, пока я возился с одеждой.
– Нормально, – ответил я, потирая шею и вспоминая укус меча. – Бывало хуже.
Я поднял со стола пояс-щит и нацепил на себя, завозившись, поправляя тунику.
Валка не клюнула на мою мрачную наживку. Она лишь потыкала пальцем окровавленный плащ, сложенный на другом краю стола.
– А с этим что делать?
– Пожалуйста, не трогай, – ответил я. – Кастелян скоро придет и начнет причитать. Плащ мне пригодится.
– Зачем?
– Я хочу одновременно исполнить роли Антония и Цезаря, – ответил я, и Валка непонимающе вытаращилась на меня. – Не бери в голову.
У меня был план, и я надеялся выжать хоть что-то хорошее из неудачного дня. Я попросил ее: