Демон в белом
Шрифт:
– Если встретишь Дюрана раньше, чем я, пускай распорядится, чтобы Паллино отправили обратно на «Тамерлан». Под присмотром Окойо ему будет лучше. Она не даст ему наделать глупостей.
В дверь постучали.
– Легок на помине, – прошептал я и встал. – Входите!
– Лорд Марло, прошу принять мои искренние извинения. Ума не приложу, почему примитивы на вас напали. Будьте уверены, что зачинщик и его пособники будут наказаны по всей строгости за это оскорбление. Предательство!
Слова извинения сэра Амальрика влетели в комнату быстрее, чем он сам вошел и рухнул на колени. Я убрал руки за спину, до того как он успел схватить их и облобызать.
– Шкуру с него спущу! – восклицал он. – Голову с плеч сниму! Все, что вам будет угодно!
Я взглянул на распростертого у моих ног патриция, этого гордого человека и солдата, кастеляна имперского форта, отвечающего за распределение войск по нескольким секторам космоса, – и он пресмыкался перед моим именем и званием.
«Палатины, – подумал я. – Башан исени».
Высшие существа.
– Сэр, поднимитесь.
Осман и не подумал.
– Милорд, эти звери были под моим командованием. Я посадил их под замок. Мои люди просматривают записи, чтобы выявить причастных. Тот, что напал на вас, уже в карцере. Премного извиняюсь. Этого нельзя было допустить. Я виноват.
– Если кто и виноват, – покосился я на Валку, собираясь с мыслями, – то только один молодой, горячий и жадный до драки ирчтани. Вы не можете контролировать их, равно как не можете проследить за всеми своими солдатами, когда они ходят в город и выбивают зубы шлюхам, если выясняется, что нечем расплатиться. Вы можете лишь пристыдить их постфактум. – Я отступил на шаг и сел на вращающийся стул доктора, которая меня заштопала. – Во имя Земли, поднимайтесь. Это приказ.
Кастеляну все равно понадобилось на это несколько секунд.
– А что с остальными? – спросила Валка. – С ирчтани, которых не было рядом в момент нападения?
Сэр Амальрик огляделся и, кажется, не без удивления обнаружил в углу Валку.
– Я… мэм?
– На плацу занимались всего несколько десятков, но говорят, что их здесь тысяча. – Валка откинула красно-черные волосы и сложила руки.
Сглотнув, кастелян закивал:
– Их взяли под стражу и заперли в казарме.
Казалось, его сейчас стошнит.
– Вы применили ко всем одинаковые меры, как к преступникам? – возмутилась Валка. – Если бы они были людьми, вы бы так не поступили!
– При всем уважении, они отказались сотрудничать. Не назвали нам имен тех, кто напал на вашего телохранителя, поэтому всех птичек следует считать сообщниками.
– Вы шутите! – воскликнула Валка.
– К тому же у людей нет когтей, и летать мы тоже не умеем. Ирчтани – опасные союзники.
– Ключевое слово – союзники, – заметила Валка, смерив Османа испепеляющим взглядом. (Даже не знаю, как он не испарился на месте.) – Сэр, если вы так относитесь к союзникам, боюсь представить, что вы делаете с врагами.
– Давайте радоваться, что никто не погиб, – вмешался я, думая о Паллино. – Нам вдвойне повезло, что рядом не было моего сквайра.
– А при чем здесь ваш сквайр? – в замешательстве посмотрел на меня кастелян.
Пришло время проверить кастеляна на богобоязненность. Среди людей своего сорта Осман не был плохим человеком, но его манеры меня раздражали, да и отношение к ирчтани мне тоже претило.
– А вы не знали? Мой сквайр – Александр, принц дома Авентов. Нам с вами крупно повезло, что утром его со мной не было. Трудно представить, что случилось бы, если бы имперский принц пострадал под вашей крышей. – Я почти, почти вздрогнул. – Никакого воображения не хватит.
– Вам следовало поставить нас в известность! – воскликнул сэр Амальрик. – Имперский принц! Здесь, на Гододине?!
Он до смерти перепугался и думал, как теперь оправдаться. Такая реакция меня вполне устраивала. Ему следовало бояться. И оправдываться – ведь я собирался заставить его нарушить протокол.
– Не говорите мне, что я должен и чего не должен, кастелян, – произнес я спокойно, без нажима, но старый лысый солдат все равно еще сильнее перепугался.
– Простите. Не хотел вас оскорбить, – сказал он с поклоном.
Валку все это забавляло. Я шагнул мимо Османа, к окровавленному плащу.
– Как вы планируете поступить? – спросил я, стоя спиной к кастеляну, глядя на Валку.
– Если бы они были людьми, думать бы не пришлось – мы бы подвергли отряд децимации.
Я оторопел. Моя рука застыла на полпути к испорченному плащу. Такого я не ожидал.
– Децимации? – обернулся я, оставив плащ на месте. – Не вижу повода.
– Как я уже объяснял, они не выдают виновных. В таком случае вина ложится на весь отряд.
Децимация. В легионах это было одним из серьезнейших наказаний для солдат. Нарушителей – будь то декада, центурия, хилиада, когорта или даже целый легион – собирали и давали им тянуть жребий, вслепую доставая монеты из сундука. На каждой десятой монете был символ смерти, и тех, кто вытягивал эти монеты, выстраивали к стенке и расстреливали те, кто вытягивал обычные. Их бывшие боевые товарищи. За последние тысячелетия децимацию применяли то чаще, то реже – в зависимости от позиции конкретных императоров. Одни объявляли ее вне закона, другие вновь возвращали. Император Вильгельм Сиберий, названный Импатианом Вильгельмом Жестоким, подверг децимации сразу сто легионов после того, как княжества Джадда объявили независимость.
– Запрещаю, – смерил я кастеляна суровым взглядом.
– При всем уважении, ваша светлость, это решать не вам.
– В легионах служат, должно быть, не больше десяти тысяч ирчтани, – возразил я. – Вы правда хотите войти в историю как человек, истребивший их сотую часть из-за мелкого происшествия? Имперская канцелярия этого не одобрит. А уж я позабочусь особо отметить вас в своем докладе. – Я взял плащ и показал Осману. – На случай, если вы забыли, чья кровь сегодня пролилась. Как, по-вашему, отреагирует командование, если я – жертва – скажу, что ваша реакция была неоправданно суровой?