Мужчина моей судьбы

Я вынырнула из метро и, ловко лавируя между прохожими, чуть ли не бегом понеслась вперед по широкому проспекту.

Чудесный день начала лета, яркое солнце, синее-синее небо — все радовалось вместе со мной. И было чему. Сегодня я сдала последний, самый трудный экзамен по проблемам искусства Средних веков. Ланская, которую все называли не иначе как «хромая ведьма», отправила на пересдачу почти треть курса. Из оставшихся, большинство проскочило на «удовлетворительно»

Утром я ехала в универ как на казнь, а теперь, едва не пританцовывая, возвращалась домой. Как гора с плеч! И стипендия на следующий семестр гарантирована — мелочь, но очень приятная, и уж точно не лишняя в нашем маленьком семейном бюджете.

Так…надо в магазин заскочить, в холодильнике шаром покати. Петька тоже готовился, и в течении последних двух суток из дома никто из нас не выходил. Зубрили… зубрили… зубрили — каждый свое. Завтра у него последний экзамен, потом нам обоим предстоит практика, но перед этим — неделя полной свободы. И как этой свободой распорядиться, мы давным-давно решили.

Брат открыл дверь «на автомате». Мазнул по мне расфокусированным взглядом, молча развернулся и пошлепал к себе в комнату. Нет, я, конечно, все понимаю — у человека сейчас мысли только в одну сторону направлены, но это уже слишком. Где приветственные возгласы? Жадные расспросы? Овации? Сестра, можно сказать, чудом вырвалась из цепких когтей «ведьмы» — изрядно ощипанная, но не побежденная.

— Петруччо! — от неожиданности Петька вздрогнул, остановился и даже соизволил оторваться от планшета.

— Ну?

— Я сдала!

— Поздравляю… — в его глазах наконец-то появилось осмысленное выражение, а на лице расцвела теплая улыбка. — Молодец, Маха. Эх… а у меня все впереди… — он помрачнел и снова уткнулся в планшет.

Сочувственно посмотрела ему вслед, скинула босоножки и, ненадолго заскочив в ванную, поспешила на кухню варить сосиски и рис. Со вчерашнего вечера толком ничего не ела, да и мой любимый родственник тоже.

— Марусь, — в соседней комнате что-то с грохотом упало, но, слава богу, кажется, не разбилось, — свари кофе, пожалуйста… Литров триста… или пятьсот… Да, кстати, завтра вечером идем в «Гнездо глухаря». Medellin из Питера приезжает, Глеб обещал провести.

Я чуть не уронила солонку в кастрюлю с рисом. Вот это подарок за успешно сданную сессию! Ринулась в Петькину спальню и с визгом повисла у него на шее, целуя покрытые двухдневной щетиной щеки. Жертва моих безудержных восторгов слабо отбивалась, снисходительно хмыкала, но была явно довольна собой. Хотя по большому счету благодарить надо Глеба Большакова, администратора клуба.

Я давно уже подозревала, что все его приглашения на очередной авторский вечер, с неизменной фразой в конце: «Ну, и сестру с собой возьми, если хочешь», предназначались именно мне, а не брату. То, как Петькин приятель на меня смотрел, реагировал на любую просьбу, пытался все время находиться рядом говорило само за себя. Неплохой он парень, этот Глеб, жаль только мне совсем не нравится.

Мурлыча под нос что-то тягучее и джазовое, вернулась на кухню и с удвоенным энтузиазмом принялась за готовку.

За обедом Петька ошарашил еще одной новостью — завтра в «Гнезде» появится и Влад Лукин. Бывшего поклонника я не видела почти полгода с тех пор как мы поссорились на чьем-то дне рождения. Я видите ли «страстно прижималась к этому типу» во время танца. И вовсе не прижималась. Мне просто жали новые туфли, и я на «типе» повисла, чтобы ногам стало немного легче.

В общем, все закончилось, так и не начавшись. Кроме цветов, нескольких свиданий и поцелуев ничего у нас с красавцем-блондином не случилось. Мысленно усмехнулась, представив, как мы встретимся, что скажем друг-другу. Я, безусловно, буду самой красивой, он, разумеется, непременно пожалеет о своих опрометчивых обвинениях и…

Кстати, а где моя любимая блузка от Fendi?

Дожевывая на ходу, полетела в свою комнату. Перерыла весь шкаф, отложила брюки, юбку — потом примерю — и, наконец, извлекла на свет вожделенную вещицу. Повертела в руках и, прижав ее к груди, подошла к зеркалу.

Жаль, загореть не успела. Ну да ладно, в клубе всегда полумрак. Улыбнулась отражению, бросила блузку на стул, потянулась к волосам и… замерла.

На шее загадочно поблескивало незнакомое украшение.

Ожерелье…

Тонкое, изящное кружево, густо усеянное крохотными прозрачными камешками.

Невероятно…

Медленно провела пальцем по серебряным нитям, и они вдруг засветились — как будто откликнулись на безмолвный долгожданный призыв.

— Мири… — горячим ветром пронеслось по комнате. И сердце на миг остановилось. — Моя Мири…

Один из камней уколол взгляд вспыхнувшей в нем искрой, Искра пульсировала, разрасталась, становилась ярче — и через несколько секунд мерцало уже все ожерелье. Мягкий призрачный свет завораживал, манил, словно втягивая в себя.

Комната, отражавшаяся в зеркале, закружилась, я покачнулась и упала в ослепительное сияние, которое внезапно заполнило собой все вокруг...

Я вплывала в реальность как тяжело груженая баржа в торговый порт — медленно и со скрипом. Вот тупой нос неповоротливой барки плавно вкарабкался на гребень волны, а затем резко упал вниз, возвращая меня к действительности.

Эта самая действительность совершенно не радовала. Горло пекло, язык онемел и не слушался, прилипнув к небу. Попыталась позвать Петьку, но даже шепота не получилось. Господи, чем мы вчера занимались в «Глухаре»? Ничего не помню. Голова не болела — это плюс. А вот пить хотелось просто невероятно. Хотя бы глоточек чего-нибудь.

Пошевелила руками и ногами. Он слабо, но двигались и, почему то, шуршали.

«Это из меня вся вода вытекла, один песок остался, он и шуршит». — хмыкнула про себя и с трудом разлепила непослушные веки.

По глазам тут же больно ударил свет. Прищурилась, проморгалась, осторожно приподнялась, опираясь на руки, и… обомлела.

Сено...

Для верности потыкала в него ладонью и окончательно убедилась, что, действительно, сижу в сене.

Куда же это мы умудрились въехать?..