Демон в полдень
Шрифт:
Факт остается фактом, как ты его ни крути — Белов вошел в кинотеатр и вскоре тот взорвался. В Марлезонском балете шестнадцать актов, а на сколько актов растянется наша пьеса?
Я открыла прилагавшийся к текстовому документу файл с фотографиями и стала просматривать одно изображение за другим, всматриваясь в лица погибших. Крот методично рассортировал фото в соответствии с местом и временем гибели людей, а потому сориентироваться в массе изображений было не трудно. В основном, это были фото, так сказать, протокольного формата, то есть, взятые из документов — паспортов, военных билетов, водительских удостоверений. Сделанные в анфас на белом фоне с практически безэмоциональным выражением лица. Часть была скачана из личных аккаунтов людей, чьи жизни оборвали три взрыва.
Но ничего примечательного, странного или необычного я в них не увидела. Ничего, что бросалось бы в глаза и вызывало подозрение. Обычные люди.
Вот темноволосая женщина средних лет с усталыми и чуть грустными глазами. Очевидно замученная жизнью, работой и бестолковыми детьми. А вот пожилая дама с чуть прищуренными белесыми глазами, которые в молодости скорее всего были голубыми. Глубокие носогубные складки, а также две четкие вертикальные морщины над верней частью рта, то есть по краям губного желобка, выдавали в ней человека, который смотрит на мир презрительно и неодобрительно. Следующим уже был мужчина с элегантной проседью в пышной копне чуть вьющихся темно-русых волос и легким косоглазием, которое его совсем не портило, а наоборот, добавляло какого-то неповторимого шарма. Породистое умное лицо привлекало взгляд — на него хотелось смотреть. Следующей на экране возникла молодая барышня, которой вряд ли на момент смерти было больше двадцати. Несмотря на невозмутимый вид, в её глазах я увидела задорные смешинки, так часто свойственные молодым людям, еще не растерявшим детскую непосредственность, любопытство и способность удивляться. За этим фото следовало другое — не менее молодой и очень серьезный парень. Но серьезный не потому, что ему сказали быть серьезным, а из-за особенностей характера. Этот вдумчивый, внимательный и цепкий взгляд не мог принадлежать человеку незатейливых качеств. А вот следом появилась его полная противоположность — «баба-фестиваль», как охарактеризовал бы её один мой хороший знакомый. Женщина определенной упитанности и неопределенного возраста, так сказать, от восемнадцати и до знака бесконечности. Нет, серьезно, ей одновременно можно было дать и двадцать пять, и тридцать шесть, и сорок восемь. Умопомрачительно яркий макияж. Даже на отретушированном небольшом снимке был виден толстый слой тональной основы, которая, как предполагается, должна маскировать все недостатки. Но не в этом случае — тут явно что-то пошло не так и средство не только подчеркнуло все уже существующие морщины, но и «нарисовала» те, которых никогда не было. Плюс ярко-алые губы, крупные украшения в виде вычурных бус и массивных сережек, а также блузка с рисунком в черный горошек. В общем, не женщина — богиня.
К счастью, я — не полиция моды, а потому плохой вкус — не то, на что стоит обращать внимание. А вот файл с фото родственниками убийц меня заинтересовал. Легкий отголосок беспокойства возник, когда я рассматривала снимок, явно позаимствованный из семейного фотоальбома Вадима Глушко. На нем был запечатлен сам фигурант — невысокий парнишка с классическими славянскими чертами лица и коротко стриженными волосами неопределенного пепельного цвета, — в компании родственников. Члены семьи были представлены миловидной брюнеткой с чуть застенчивой улыбкой, рослым широкоплечим мужчиной с развитой мускулатурой, явно достигнутой регулярным посещением спортзала, и девочкой-подростком, которая несмотря на юный возраст могла похвастаться густой копной черных волос и такими длинными ногами, что на них можно было дошагать до Луны. Видимо, вся замечательная папина генетика досталась дочери, а сын пошел в мать. Можно только предположить, насколько Вадиму было обидно едва ли не снизу вверх смотреть на младшую сестру, понимая, что не достает ей даже до плеча.
Несмотря на распространенную среди девочек тенденцию мечтать о карьере модели, ею можно стать и без ног я-ля стремянка. Имея стройную фигуру, а также броское и необычное лицо даже у барышни чуть выше табуретки есть все шансы попасть на обложки модных журналов. И все вокруг будут восторгаться, какая же она милая и очаровательная в своей миниатюрности. А вот у парней все сложно в отношении роста. Как-то так сложилось, что высокий рост является едва ли не самой важной составляющей мужской красоты и показателем маскулинности. А потому малорослым парням в жизни, и особенно в личной жизни, приходится не просто.
Как правило, в случаях мужской низкорослости ситуация развивается по одному из двух вариантов. Человек либо просто перестает обращать внимание на эту проблему и развивает другие свои таланты, например, чувство юмора, ум, обаяние, ораторские способности. Либо идет по пути замещения, которое может быть выражено в стремлении разбогатеть, получить власть, прославиться всеми возможными или невозможными способами, и так далее. Смешно порой видеть, как из огромного джипа выбирается субтильный мужичонка и с чувством превосходства во взгляде удаляется от своей огромной тачки.
Конечно, возможен и третий тип людей, но встречается куда реже, хотя и представляет наибольший интерес. Выражается он в психологическом расстройстве на фоне комплекса неполноценности. И человек начинает вымещать свою боль и злобу на окружающих — третировать близких, мучить животных и даже убивать…
Мог ли Вадим после вечеринок возвращаться домой, запираться в подвале и душить там котят? Я не знаю, есть ли у семьи Глушко подвал, но чисто теоретически социопатией страдать он мог.
Размышляя так, я продолжала пролистывать фотографии, скользя взглядом по незнакомым лицам. По правде говоря, я делала это не потому что знала, что ищу, а потому что присутствовал некий интуитивный порыв. Мне хотелось посмотреть на этих людей, выстроить в своей голове схему, связующими звеньями в которой они служили. Потому что… потому что все они связаны. Это и увлекало меня в таких делах. То, что в какой-то конкретный момент судьбы всех этих людей пересеклись и стали зависимы друг от друга. И с той же секунды каждое их слово, каждое решение, каждый поступок влиял на десятки жизней одновременно. Поиск именно этой отправной точки увлекал и будоражил сознание.
В момент, когда я увидела мать Максима Крылова в голове словно что-то тихо щелкнуло. Как будто какой-то механизм, временно вышедший из строя, встал на место. И сердце забилось быстро-быстро. Я знала это ощущение, так бывало, когда моя интуиция просыпалась ото сна и выползала из своей ментальной берлоги, чтобы что-то мне сообщить. Опыт показал, что она, моя интуиция, никогда не ошибается. Я именовала это предчувствием. Сашка, единственный, кто был в курсе подобных моих состояний, называл это лисой, вышедшей на охоту.
Я провела пальцами по экрану, увеличивая картинку, и пристально всмотрелась в фотографию незнакомой мне женщины. Потом вернулась обратно и еще раз, но уже намного внимательнее, стала рассматривать Елену Глушко. А потом быстро нашла третий снимок, на котором элегантная дама почтенного возраста стояла под раскидистым дубом, держа в руках пару пожелтевших листьев и улыбалась, глядя в объектив. Фотография очевидно была сделана прошлой осенью в каком-то парке, так как на заднем плане виднелись пешеходные дорожки и латунная оградка вдоль берега реки.
Глава 16
Я прикрыла глаза и подняла лицо навстречу тонким лучикам солнца, изредка пробивающимся сквозь густую листву в те моменты, когда легкий ветерок покачивал ветви. Нужно было все хорошо обдумать. Конечно, теория, выстроенная исключительно на основе внешних данных, нуждалась в существенном подтверждении. Однако после получасового изучения семейных фотографий я была на девяносто процентов уверена, что все три женщины — матери Вадима, Максима и Даниила — являлись сестрами. И скорее всего, родными.
У всех троих имелась манера смотреть чуть исподлобья и опустив подбородок, сдержанная и чуть натянутая улыбка, более крупная в сравнении с нижней верхняя губа, но главное — каждая имела характерный отличительный признак, встречающийся довольно редко — ямочку на правой щеке, отчетливо просматривающуюся при улыбке. При том, что аналогичная ямочка на правой отсутствовала.
Таких совпадений — один на миллион. И если исключить вероятность того, что нам попался именно тот миллионный по счету случай, то кое-что в данном деле начинало проясняться. А именно — смертников не просто случайно выбрали из миллиона жителей большого города. Они были связаны между собой, причем самой сильной из всех возможных связей — кровной. А отсюда уже напрашивается совершенно очевидный вывод — это не серия терактов, а…