Демон

Жгулёв Пётр Николаевич

Рыцарь подошел ближе. Я лежал на груди, но чувствовал что он рядом.

— Ты ещё жив? Невероятно живучая тварь. Зря ты убил моих слуг. Возможно, я взял бы тебя в плен, позволив прожить чуть дольше. Другие рыцари Ордена это бы оценили. Но не судьба. Прощай.

Обычно после таких слов следует добивающий удар. Рыцарь не стал изменять традициям, но копье пронзило лишь землю — меня там уже не было. Сам того не желая противник оказался в невыгодном положении. Копье засело глубоко, и чтобы вытащить его требовалось несколько секунд. Которых у него не казалось. Удар хвоста, о котором я вовремя вспомнил, отбросил и оглушил рыцаря.

Когда я навалился сверху, прижав его к земле и принялся освобождать от оружия и амулетов, он только смотрел на меня мутным взглядом. А когда опомнился, было уже поздно. И, дернувшись пару раз, он обессилено замер.

— Давай убивай меня чудовище. За меня отомстят. Ты проклянешь день, когда столкнулся с Орденом. — и уже мне за спину— Кира беги! Сообщи Кругу обо всем.

Я оглянулся и увидел выбегающую из шатра красивую и главное полуголую девушку. Картина вызвала неожиданно сильный интерес, заставив на миг выпасть из реальности. Рыцарь рванулся, пытаясь меня удержать. К тому времени когда я наконец оглушил его, девушка успела подхватить копье и оседлать верблюда. Она оглянулась и, заметив окровавленную голову героя-рыцаря, вскрикнула. Верблюд рванулся прочь с невероятной скоростью. Я — следом. Но как не старался, догнать его не удалось. А убивать девушку было жалко. В итоге добыча ушла. И о девушке я почему-то жалел больше чем о верблюде.

— Она унесла копье. — печально сообщил Горо. И догадливо добавил — ты зря её не убил. Не забывай что уже не человек. Общего потомства у вас никогда не будет. А теперь могут быть неприятности.

Я это знал, но на душе было тоскливо. Кто знает, как выглядят тархихи? Ну и название кстати. Спрашивать об этом Горо не хотелось. Зачем ещё сильнее портить настроение? Даже я если научился рассматривать себя без содрогания, но это не значит что мне понравятся их самки. Да и взять их здесь негде. Дикие ещё и кусаться будут. Нафиг такое счастье?

Вернувшись к лагерю, я испытал жуткую опустошенность. Все вокруг было перевернуто, без присмотра бродили животные, раздавались стоны выживших стражников и плач рабов. Судя по всему люди ожидали немедленной смерти. Не могу их в этом винить. Мой вид мог вогнать в уныние любого оптимиста. Но их чувства меня пока не волновали. Главный виновник неприятностей все ещё валялся в отключке.

Допрашивать его было лень. Я даже не сразу вспомнил, зачем это вообще нужно. Голова работала плохо. А отдыхать времени не было. Дел по горло.

Для начала я подобрал амулеты и засунул их в сумку. Потом собрал всех раненых и стащил их поближе к рыцарю, не особо при этом церемонясь. Бедняга-часовой, которого я волок за ногу орал так громко, что захотелось отрезать ему язык. К счастью он успел заткнуться. Всего пленных солдат было трое: почти не пострадавший часовой, вырванный из седла беглец с жуткими ранами от когтей и ещё один, нашедшийся в телеге и пострадавший видимо ещё при штурме замка. Один, помимо девушки успел убежать, так и не вернувшись. Самый умный наверное. Двое вон вернулись и пополнили список павших. А всего погибли шестеро. Их тела валялись неподалеку. Ладно. Заставив часового перевязать раненого, связать товарищей и господина, я обездвижил и его самого. Напоследок сорвал личину с рыцаря. Обычное лицо для мужчины лет тридцати: шрамов нет, усы, нос, рот и даже зубы на месте. И зачем эта маска? Как защита мало на что годится — слишком тонкая. Впрочем — какая разница? Очнется — скажет. Если спросить не забуду.

Рабы, видя что их не собираются убивать немного успокоились, а их вопли поутихли, изменив мои планы. Делать кляпы теперь не надо. Можно заняться собой. Сбросив доспехи, я осмотрел здоровую вмятину возле отверстия для крыла. Тонкий в этом месте метал прогнулся. Видимо отсутствие доспеха там, где у людей сердце и соблазнило рыцаря. В итоге пострадало крыло, а попытка его развернуть отразилась дикой болью. Перелом, а возможно и не один. На этом фоне рана на руке, уже покрывшаяся тонкой коркой крови, выглядела вполне невинно. Жить буду.

Перед разговором с рабами я решил вооружиться. Для внушительности. В одной из телег торчало копье с обвернутой вокруг древка тканью. Подойдя ближе и вызвав приступ паники у привязанной к телеге лошади, я выдернул оружие. И поддался любопытству. Разрезал когтем веревку, удерживающею ткань и рассмотрел полученный флаг. Ткань была красивой и очень старой, что внушало уважение, а вот герб вызывал только глухую злость. Гербом служила грубо вышитая, но узнаваемая голова тарха. Отрубленная.

* * *

Рабство. Всю жизнь меня учили, что это плохо. С этим трудно спорить. Этот тезис обычно подтверждался многочисленными примерами из истории. Несчастные рабы день и ночь работают на господина, а он отбирает плоды их труда. Потом они полные праведного гнева восстают и в итоге всем плохо.

Чуть повзрослев, я заметил что большинство напирает на безнравственность. Мол это было плохо и поэтому люди его отменили. Но ведь каждый знает что убийство или кража плохо, но при необходимости это мало кого остановит. Зависит лишь от степени этой необходимости. Хотя спорить тут нельзя — иначе на тебя будут коситься, но звучит не убедительно.

Позже встретились и другие аргументы. Перед тем как их применить обычно говорят нечто наподобие «это не главное но…». Первое «но» — это то что рабы плохо работают и не проявляют желания заработать больше для любимого хозяина. Могут ведь, но не хотят. Выжать же из них максимум не так просто. В этом хорошо помогают надсмотрщики с кнутами и палками. Но от этого рабы часто мрут, нанося несчастному рабовладельцу убыток. Ладно, это ещё можно пережить. Только ведь они ещё и бунтуют! Восстания происходили всегда, но заставило пересмотреть отношение лишь с появлением огнестрельного оружия. Ведь даже самый захудалый раб, раздобыв винтовку, мог убить своего господина. А при существовавшей разнице между численностью этих групп в прямом противостоянии шансов у последних оказалось не много. Это раньше сотня рыцарей могла разогнать многотысячную толпу. Высшее сословие всегда побеждало как за счет лучшего оружия, хорошей выучки и сплоченности. А теперь что? Утрата преимущества в силе заставило правителей задуматься. А так ли нужны эти рабы? Может есть что получше? Подумали они(те что умели думать конечно. Рыцарю это не обязательно) и поняли — точно, есть. Хотят свободы — да пожалуйста. Ведь все земли давно поделены, а бывшие рабы ничего не имеют. Можно платить им самую малость и больше не беспокоиться об их сохранности. Ведь они свободны? Значит, их смерть не нанесет убытка.

На смену грубой силе, пришла сила золота. Она породила другие аргументы наподобие развития экономики и рынков сбыта. Бывшие рабы жили все лучше, самые везучие из них пробились к вершине, столкнув наиболее глупых господ. Появился стимул работать лучше. И вот мы имеем то, что имеем. Верхушка всё также презрительно смотрит вниз и живет за счет тех, кого презирает. Рабства нет и все счастливы. Но причем здесь моральные нормы я не вижу.

Придя к такому выводу, я попробовал ради интереса отыскать плюсы. Честно скажу, что для рабов таковых не много. Но кое-что есть.