Демон
Шрифт:
Нет, все эти атрибуты, разумеется. Были. В таких морозах и метелях на конях проехать крайне сложно, медведи подходили гораздо лучше, поэтому использовались лишь в разведке. А в боях крайне редко - эти животные достаточно миролюбивы. Не как слоны, конечно, но русским удалось их хорошо приручить, и те становятся преданны, как собаки.
– У нас одного рядового медведь задрал... хоронили по частям, - вспомнил Уильям и еще больше побледнел, хотя куда уж больше...
В Симбирск солдат и профессор прибыли на поезде, совершив не одну
С каждой остановкой была перспектива застрять надолго посреди снега, вдали от цивилизации.
Но, наконец, конечная. Даже Хэммет выдохнул с облегчением, когда поезд остановился. Только никакой станции не было. Пришлось прыгать прямо в снег. Но хотя бы сугробы оказались неглубокими.
– Черт!
– выругался после приземления нагруженный донельзя Уильям.
У профессора при себе был лишь небольшой чемодан.
Вокруг них была бескрайняя ледяная равнина, вдалеке от которой виднелся город. Оказалось, железнодорожные пути к нему окончательно засыпало, так что быстрее дойти окольной тропой пешком, прежде чем их откопают. Кроме путешественников с поезда сошли оставшиеся двое пассажиров. В Симбирск вообще мало кто ездил.
– Вот, скажите...
– через некоторое время, заскучав по дороге, поинтересовался бывший крестоносец, - мы ведь пришли сюда по зацепке какого-то сумасшедшего старика. Но вы так и не сказали, что или кого мы ищем.
– Мы ищем хозяина церкви в этом городе, который бывал в Англии. У меня есть здесь хороший друг, у которого мы остановимся, и который хорошо знает окрестности.
– Что-то я сомневаюсь, что он православные. Православные редко покидают Россию, посещают только восточную Европу. Например, захолустье, под названием Сербия, - солдат поправил тесемки объемного рюкзака.
При этом он нес на себе винтовку и меч в специальных чехлах, привязав их к телу поверх тулупа. Несмотря на пьянство, Уильям обладал немалой силищей.
– Я тоже так подумал, - отметил профессор.
– Если окажется католиком, вам там проще будет внедриться.
Все члены ордена были католиками, туда не брали протестантов, православных, мусульман и других. Можно сменить вероисповедание, как вариант. В остальном суровые догмы не допускали исключений. И пусть сейчас такой религиозной искренности, как в средневековье, мало от кого дождешься, своим основным принципам крестоносцы никогда не изменяли.
Именно поэтому Британская Империя долго была обособлена от их влияния, как только отреклась от католицизма при Генрихе Восьмом. Но в конце восемнадцатого века в связи с потерей Америки, как своей колонии, и угрозы лишиться остальных, они пошли на некоторые уступки, и уже в двадцатых годах девятнадцатого века в Лондоне появилась штаб-квартира тевтонского ордена, имевшая право свободно набирать рекрутов, заодно обращая их в свою веру.
– Ха... я даже 'Отче наш' сейчас не расскажу, а вы меня внедриться просите, - фыркнул Уильям.
– А разве вы не молились по утрам и на ночь, когда служили ордену?
– Молился, и что? Это не значит, что я хоть что-то запоминал, бессвязно пробалтывая весь текст.
Михаил не сдержал дружеского смеха, который через секунду поддержал и солдат.
– Да вы не меньший атеист, чем я, - заметил профессор.
– Ничего подобного!
– возмутился собеседник.
– Просто у каждого своя вера, не более.
Ну да, кому как не бывшему представителю организации, занимающейся религиозной экспансией на протяжении веков, говорить об этом.
– Кстати, а откуда просочились сведения о моих религиозных взглядах? Я публично о них никогда не заявлял.
– У ордена есть записи о вас. Вы ведь пережили нашествие. Впрочем, как и об остальных, кто был в той же ситуации. Ну и перед самым заданием быстро раскопали о вас побольше сведений. Все-таки вам с главнокомандующим встречаться, а его охранка свое дело знает. Вот и мне кое-что подглядеть перед отправкой удалось.
Профессор знал, что он числится в записях о Семнадцатом нашествии. И про подробные характеристики знал. Но вот то, что его проверяли - это нонсенс. Неужели у крестоносцев нет доверия никому, кроме своих?
– Интересно, - задумался Хэммет.
– И что же там такого выяснили?
– Церковь вы не посещаете, - начал вспоминать бывший крестоносец.
– Да и вообще официально не относиться себя ни к одному из религиозных течений. Ваше окружение коротко и осторожно расспросили, так что раз так написано, то работа была проделана тщательная.
– Что ж, я впечатлен, и даже льстит, что я привлек такое внимание, - хмыкнул Михаил.
До города, казавшегося столь близким, путь занял не меньше часа из-за петляющей неудобной дороги. Но главное, что все-таки добрались.
Захолустье еще то. Пять-семь каменных зданий, лишь два из которых можно назвать большими, а остальное представляло из себя скопления деревянных домов и изб. Мимо сновали закутанные в шубы и теплые шапки люди, нередко в сопровождении ручных медведей. Благо к их присутствию Уильям немного привык.
Целью путешественников был большой, ухоженный каменный дом на окраине города.
Стук в крепкую дубовую дверь ничего не дал.
– Он в курсе, что мы приедем?
– засомневался бывший крестоносец.
– Я написал ему письмо еще в Лондоне. Впрочем, почта могла и запоздать...
Но тут дверь со скрипом открылась, и на пороге показалась молодая девушка.
– Илья Николаевич, они приехали!
– по-русски звонко крикнула она, после чего обратилась к мужчинам.
– Здравствуйте, проходите скорее, - выполнив свой долг, она быстро удалилась.
Как только они вошли, по лестнице со второго этажа спустился немолодой джентльмен с густой бородой средней длины и практически лысой головой. Будучи среднего роста, он приходился профессору по шею, а Уильяму и того меньше.