Демонолог
Шрифт:
Я выхожу из кампуса, попадаю в Гарлем и покупаю себе машину. Взять автомобиль напрокат было бы, конечно, дешевле, но я опасаюсь, что меня будет легче выследить, если я буду обязан вернуть прокатной фирме «Баджет» или «Эйвис» – их имущество – в определенном месте. А на 142-й улице есть салон подержанных автомобилей: я не раз проезжал мимо него, направляясь в отличный мексиканский ресторанчик (там великолепно готовят коктейль «Маргарита»), который мы несколько раз посещали вместе с Элейн. Как выясняется на месте, они принимают платежи кредитной картой и не спрашивают удостоверения личности. Я регистрируюсь у них как Джон Милтон, вписывая это имя во все официальные
Наилучшим решением, вероятно, было бы пойти по самому простому пути, взять какую-нибудь четырехдверную японскую машинку, серую или бежевую, чтобы не выделяться. Но вместо этого я покупаю сделанный по спецзаказу черный «Мустанг». Не винтажную модель, но более мощный вариант поновее, всего двух лет от роду. Если верить одометру, пробег у него всего восемь тысяч миль. У машины хромированные колпаки на колесах и ворсистая, «под леопарда», обивка сидений. Не слишком заметная машинка, на таких нередко рассекают наркодилеры, но все же достаточно примечательная – на забитых почти одинаковыми тачками магистралях и проселках сегодняшней Америки. У меня никогда не было такой машины – да я вообще никогда особо машинами не увлекался, – и вот теперь, пока я иду мимо небольшого ряда меняющих свои авто хозяев «мерсов» и толстозадых паркетников, мне очень нравится это противопоставление: я сам – в удобно облегающих джинсах «Ливайс» и в очочках в тонкой металлической оправе (извечный вид недоучившегося студентишки, как это именует Дайана) – и эти мощные, переделанные и модернизированные тачки из богатых кварталов. Это странно и здорово. Если бы Тэсс была сейчас здесь, со мной, она бы тут же согласилась с такой оценкой ситуации. И еще она немедленно запрыгнула бы на пассажирское сиденье, удобно устроилась бы на этом пятнистом поддельном мехе и велела бы мне заводить мотор. Именно так я и поступаю, в ее честь. Легкий, даже вежливый визг шин по асфальту, и вот я уже выкатываюсь из ряда и двигаюсь на юг, к своему дому, где швыряю в сумку кое-какую одежду. Вместе с дневником Тэсс.
Затем снова на север, в сеть пересекающихся улиц и переулков, что ведут к мосту Джорджа Вашингтона, который дает мне возможность убраться прочь с острова Манхэттен. А оттуда – на запад, по магистрали I-80, затем в паутину федеральных межштатовских шоссе с их рекламными щитами «ОТЛИЧНАЯ ЕДА!» на забегаловках или «ДЕТИ ПРОЖИВАЮТ БЕСПЛАТНО!» на мотелях, в этот мир сплошных восклицательных знаков, мир, живущий сам по себе. Мощеная дорога выводит меня в более свободные пространства, количество людей уменьшается в геометрической прогрессии. Все четко зафиксированные и установленные определенности и неизбежности Нью-Йорка остаются позади, а я качу навстречу все более широким возможностям менее тщательно организованных городов и городков, в полузабытые равнинные пространства. В Северную Дакоту. В забытый штат.
Конечно, сегодня мне туда не доехать, даже близко не подобраться. Накопленная усталость дает о себе знать, когда я пересекаю границу штата Пенсильвания, так что я начинаю высматривать подходящее местечко, чтобы отдохнуть. А также позвонить О’Брайен. Она не заслужила с моей стороны настолько грубого обращения, какое я проявил нынче утром, и, по всей вероятности, беспокоится из-за того, что я так и не появился. Но у меня было тогда ощущение, что нужно поскорее, немедленно убраться из города, и эта спешка подогревалась памятью о Преследователе, а также очень вовремя появившейся подсказкой насчет Дакоты.
Вот это место выглядит неплохо. Очищенная от растительности площадка для пикников, всего несколько клочков упаковочной бумаги
– У тебя все нормально? – спрашивает Элейн, едва успев взять трубку. Беспокойство, звучащее в ее голосе, утраивает мое чувство вины.
– Все прекрасно. Слушай, извини, что я сегодня так к тебе и не явился.
– Значит, ты понял мое кодированное сообщение.
– О да! Отлично было задумано, кстати.
– Я краснею.
– Я ехал в центр, когда… В общем, мне пришлось изменить планы.
– Что произошло?
Как ей на это ответить?
– Мне был дан знак, – говорю я.
– Какой знак? Вроде небесного знамения?
– Не небесного, нет.
– Дэвид, ты можешь мне членораздельно сказать, какого черта? Что с тобой происходит?
А как ответить на это? Правду сказать? Невозможно. Эта правда невозможна, хотя сам я уже наполовину в нее поверил, но до сих пор не позволял себе сказать это вслух, не хотел даже думать об этом.
– Я считаю, что Тэсс может быть еще жива.
– Ты что-то узнал? Тебе звонили? Итальянская полиция – они нашли ее? Обнаружили?
– Нет, не обнаружили.
– Боже мой! Дэвид! Она как-то связалась с тобой? – При следующей мысли О’Брайен явно мрачнеет. – Это было похищение? Киднепинг? Кто-то держит ее в заложниках?
Да, кто-то держит ее в заложниках.
– Никто мне не звонил, – говорю я вместо этого. – Полиция ничего не нашла. По сути дела, они практически прекратили поиски. Просто ждут, когда ее останки где-нибудь всплывут. Они считают, что она погибла.
– А ты так не считаешь?
– Частью сознания понимаю, что так оно и есть. Но есть и другая его часть, и она думает наоборот.
– Тогда где она?
– Не в Италии. И не здесь.
– О’кей. Сделаем вид, что передо мной развернута карта. Куда мне смотреть?
– Хороший вопрос.
– Так ты не знаешь?
– Не знаю. Но кое-что чувствую. Что она жива, но не жива. И ждет, когда я ее найду.
Моя коллега тяжело вздыхает. Это нечто вроде вздоха облегчения. Или, возможно, это вздох, свидетельствующий о том, что она собирается с силами, которые требуются ей, чтобы вести дальше разговор с другом, которого теперь, после его последних слов, следовало бы проверить на невменяемость.
Тем не менее продолжение следует совсем другое. Элейн вносит поправку в направление своих мыслей, так что теперь она может следовать за моим потоком сознания. Не то чтобы она согласилась и приняла то, что я утверждаю, за истину. Просто она сейчас занята диагностикой: такое у нее настроение.
– Ты говоришь о ее духе? – начинает она. – Это что-то вроде призрака?
– Не думаю, нет. Такое подразумевало бы, что ее уже нет, что она ушла насовсем.
– Значит, чистилище?
– Что-то в этом роде.
– Она сама тебе это сказала?
– Я вчера пытался покончить с собой, – говорю я, и это получается очень просто, небрежно, таким деловым тоном, словно сообщение о том, что мне сняли камень с зубов.
– Ох, Дэвид!
– Ничего, все о’кей. Тэсс остановила меня.
– Память о ней, ты хочешь сказать? Ты подумал о ней и не смог это сделать, так?
– Нет. Она остановила меня. Она сбросила со стены фотографию, чтобы дать мне понять, что она здесь, со мной. И что у меня есть дело, которое мне нужно сделать.