Демонология крови

Розов Александр Александрович

— А через идеальный шторм, как в фильме Петерсона? – последовал новый вопрос.

— Ты имеешь в виду Хэллоуин-шторм 1991 года? – уточнил Юлиан.

— Да, если это тот, в котором пропала шхуна «Andrea Gail».

— Ну… — он улыбнулся, — …Мы сейчас идем через шторм такой же силы.

— Юлиан! Ты шутишь!

— Не шучу. Тут депрессия 30 мм ртутного столба и скорость ветра 35 метров в секунду.

— Тогда почему в фильме на борту шхуны гораздо ужаснее?

— Потому, что шхуна не годилась для прохождения сквозь ураган. Капитан знал

это, но экипаж отчаянно нуждался в деньгах, которые получил бы за улов, если бы добрался до Глостера. Они надеялись, что море пощадит. Но море это физика, так что…

Консультант по ЯД оборвал фразу и пожал плечами. Жасмин машинально поежилась от напоминания о том, что море — стихия с огромной разрушительной силой. Ураган в море кажется аттракционом в Луна-парке (что-то вроде американских горок или гигантских качелей) — лишь потому, что маленькая лодка EGGO сделана с очень большим запасом сопротивляемости. Иначе вместо аттракциона получилась бы мясорубка. Далее Жасмин задумалась об интонации, с которой говорит консультант по ЯД, и спросила:

— Мне показалось, или для тебя история «Andrea Gail» связана с чем-то личным?

— Это личное, — ответил он, — не для меня, а для парочки ветеранов спасательной службы Гренландии. Они были тогда младшими офицерам, а намного позже, уже в отставке, им захотелось построить лодку, безопасную при штормах в высоких широтах. У них были общие идеи, у меня были виртуальные заготовки, мы познакомились и сделали это.

— В смысле, что вы построили эту лодку?

— Да. 40-футовая мотояхта «Белое безмолвие», способная проходить сквозь арктические вихри, это нечто среднее между циклонами и торнадо, там депрессия до 80 мм ртутного столба, соответственно: ветер до 100 метров в секунду.

— Это должно быть что-то апокалипсическое, мне не представить, - отреагировала она.

— Да, там страшновато, но для меня это был интересный опыт. Проверка идей, которые меняли ортодоксальные схемы силового набора корпуса и крепления обшивки, форму обитаемого пространства, совместную геометрию и размещение винтов и рулей… Мы отсняли бешеное количество видеороликов, включая протоколы измерений. Позже эти данные помогли мне делать новые проекты. Так что оно того стоило.

Жасмин Эйнштейн помолчала пару минут, задумавшись о чем-то, и спросила:

— А что дальше делали эти ветераны из Гренландии?

— Они всякое делали, в основном это репортажи из жесточайших штормов. Но усталость металла никто не отменял, и «Белое безмолвие» за дюжину лет подобной эксплуатации исчерпала ресурс живучести. После ремонта она была передана в школу Гренландской Спасательной Службы как учебная, а Инге и Ларс заказали у меня новый проект. Лодка «Белая лиса» для рейдов до середины Северного Ледовитого океана. Теперь они ловят опрокидывающиеся айсберги онлайн, и у них порядка миллиона фолловеров.

— Опрокидывающиеся айсберги? Что это?

— Это фаза эволюции айсберга. В начале от шельфового ледника откалывается монолит размером с небольшую гору, и занимает

временно устойчивое положение в воде. Объем подводной части на порядок больше чем надводной. Но подводная часть тает, и фигура становится неустойчивой, так что при очередном шторме айсберг опрокидывается. Это впечатляющая сцена, которое надо поймать, оказавшись рядом, и в готовности к удару волны вытеснения, вроде цунами. Глянь какую-нибудь их запись.

— Я обязательно гляну. А что, неужели они вдвоем занимаются таким экстримом?

— Да, вдвоем. У Инге и Ларса большой опыт экстремального полярного мореходства, а недавно у них появились контракты на исследования для арктического аэрошиппинга. Сейчас это, возможно, самое перспективное направление морской логистики.

— Арктический аэрошиппинг? Ты про северный морской путь?

— Не совсем. Кроме транзита по краям Северного Ледовитого океана, стартовало новое освоение самого океана с крупными островами, которые по существу стали ничьими в результате серии Великих кризисов. Это новое Эльдорадо по всем параметрам.

— Может быть… — задумчиво отозвалась Жасмин, — …Но, Юлиан, эти твои друзья…

— Инге и Ларс, — напомнил он.

— Да, Инге и Ларс. Если они были офицерами в 1991-м, то какой у них возраст сейчас?

— Они ровесники, им по 83 года…

Тут консультант по ЯД сделал паузу и щелкнул пальцами. … — Так! Я понял, что тебя удивило. Но 6 лет назад они применили генвекторик sizif, и сейчас их биохимический возраст, я думаю, примерно 40 по усредненным параметрам.

— По-моему, — произнесла Жасмин, — в генном геронтореверсе есть нечто жутковатое.

— Мне так не кажется, — отозвался он, — у меня несколько хороших знакомых с подобной генной модификацией, и все они плюс-минус в порядке.

— Плюс-минус? – переспросила она.

— Да. Минусы это некритические побочные эффекты вроде распада связности памяти и гормональных качелей. Иногда бывает что-то вроде сенной лихорадки, но это мелочи.

— Юлиан, а ты не думаешь, что распад связности памяти похож на незаметную смерть?

— Нет, по-моему, это похоже на ретроградную амнезию после травм головы. Истории о разрушении души или испарении личности при геронтореверсе, это утки. Журналисты раздувают ужас вокруг всех не конвенциональных генвекториков, поскольку ужас это ходовой товар на медиа-рынке. Еще: политическая повестка, «войны крови», борьба с постгуманизмом, и мода отвлекать людей на вымышленные проблемы от реальных.

— Слушай, а есть ли, по-твоему, предел допустимого в таких изменениях человека?

— По-моему, нет. Хотя, разумеется, существуют технологические ограничения физики и химии. Кстати, о физике: мы выходим из полосы урагана. Впереди чистое небо.

— Что? — удивилась Жасмин, вглядываясь прямо по курсу во тьму, щедро исчерченную вспышками молний, — Я не вижу, чтобы там был просвет хотя бы на горизонте.

— Это потому, что солнце давно зашло, — невозмутимо пояснил консультант по ЯД.