Демонология Сангомара. Яд и Меч
Шрифт:
Покрывшийся испариной Хильд сжал губы в ровную линию и пошел дальше раздавать приказы. Он ничего не ответил Вождю. Какая бы надежда не теплилась в сердцах людей, но все понимали, что Глеофу нужны не жители Корвунта, а сам город, который имел важное стратегическое значение и помог бы империи закрепиться за Мертвой Рулкией. Если будет взят Корвунт, один из самых защищенных в южных землях Солрага, то Глеоф планомерно начнет отбирать и другие территории, пока не подойдет к Брасо-Дэнто.
В таверну в сопровождении десяти человек охраны, вооруженных тесаками
– Завтра с рассветом Глеоф будет штурмовать город, – возвестил поставленным, но чуть хриплым от болезни и громких переговоров голосом Милас. – Я знаю, что здесь есть подданные Глеофа.
Люди молчали, лишь из-под бровей сверлили Вождя Корвунта. Сказанное Миласом ознаменовало худшую развязку событий для гостей.
– Я не буду допытываться, кто откуда. Поэтому попрошу вас всех пройти в темницы, где вы пробудете с пару дней. Либо меньше… – вздохнул Вождь.
– В тюрьмы? Мы вам что, какие-то провинившиеся? Вы знаете, с кем имеете дело? – распетушился худой мужчина с длинным носом.
– С кем же?
– Я – Кампасп, известный в Дриаде торговец, владеющий двадцатью тремя лавками в Дриаде и Летардии! Как вы смеете сначала морить нас голодом, водить за руку в отхожее место, а потом и сажать в камеры? – злобно зыркающие глазки смотрели на Вождя из-под ниши между нависшими бровями и куцей бородкой.
– В мои обязанности входит уберечь город от соглядатаев и предателей. Я не буду допрашивать каждого. Так что прошу понять и пробыть в тюрьме несколько дней. Там вас будут хорошо кормить, уважаемые господа. Лучше, чем здесь.
Купцы и путники встревоженно переглянулись. Может быть, действительно, здесь сидит лазутчик, который в нужный момент что-нибудь сотворит и облегчит проникновение в город глеофских войск?
– Неужели вы даже больных стариков посадите в мокрые и грязные тюрьмы? – из угла таверны донесся кашель.
Старик: с загорелой кожей, белоснежной бородой и рваным балахоном, – смотрел внимательным взглядом на вождя. Тот смутился, увидев перед собой почтенного старца, выглядящего явно старше даже шестидесяти лет. Но затем подозрительным взглядом скользнул по южному загару, крючковатому носу, карим глазам и пышной бороде.
– Лазутчиком может оказаться кто угодно. И даже скорее всего им будет тот, на кого не подумаешь. – Милас еще раз посмотрел на оборванного старика.
Тот закашлялся в удушающих приступах.
“Этот и пару дней не протянет в тюрьме” – подумал про себя встревоженно Вождь.
– Хорошо… Те, кто плох по здоровью, останутся здесь, под присмотром нескольких вооруженных людей. Но не ждите лучших от тюрьмы условий… Даже наоборот, любое неосторожное действие – и выпустят мечом кишки.
– Спасибо Вам за понимание, молодой человек. – прошептал старик, снова заливаясь хрипами.
– Что же ты забыл в дороге? Не с твоим здоровьем, старый, шляться по землям. – спросил, оглядывая тщедушного путника, Вождь.
– Мой сын, как только я постарел и стал немощен, выгнал меня из дому. И теперь я иду, куда глаза глядят…
Над таверной повисло гнетущее молчание. Оставление старых родителей было нарушением главного завета Ямеса, самым тяжким грехом. Поэтому все без исключения смутились, повесили головы и задумались о своих детях. Даже Кампасп, знаменитый торговец, вспомнил с горечью своего наглого сына, что лишь требовал от отца, но ничего не давал взамен.
– И еще… – добавил, задумавшись, чуть печально Вождь. – Тюрьма будет самым безопасным местом во время осады.
Кампасп и другие торговцы теперь уже взглянули на Вождя чуть иначе. Наконец, из-за стола стали подниматься люди. Деловито переглядываясь, они направились к выходу в сопровождении восьми человек охраны. Двое же стражников стали следить за тремя оставшимися: массивным торговцем, худосочным коротышкой и больным стариком.
Через пару минут таверна опустела. Лишь женщины привычно оттирали тряпками и так чистые столы да пара охранников зыркали на оставшихся иноземцев из-под добротных шлемов. По мнению охраны, никто из трех гостей не представлял опасности, поэтому эти двое принялись болтать меж собой, не обращая внимания на тихо шепчущихся в углу чужестранцев. Возможно, это был последний разговор в их жизни.
– Почему ты не пошел в тюрьмы? – спросил коротышку грузный купец.
– Камеры находятся под землей. Я слышал о требушетах. – отозвался низенький человек и снял с головы широкополую шляпу.
– И что?
– Вход в темницы могут обвалить случайным ударом. Я не хочу сгнить там заживо.
Грузный торгаш презрительно хмыкнул, оглядев совсем крохотного и крайне серьезного мужчину, одетого в длинное коричневое платье с накинутым поверх желтым табардом. Затем оценивающе посмотрел на шляпу – глеофскую шляпу.
– Отчего же вы сами не согласились пойти в тюрьмы? – спросил у торговца загорелый старик.
– На мне одежда южных купцов. Меня не тронут, – безапелляционно заявил толстяк, крутя на пальцах агатовые кольца. – В отличие от тебя, старый. Всех слабых и немощных всегда убивают первыми.
Он язвительно хохотнул, а проницательный старик заметил в уголках губ мелькнувший блеск длинных клыков.
– Как же вы это узнали, почтенный? – по лицу старика скользнула хитрая улыбка.
– Так же, как и ты перестал резко кашлять – чудом! – отозвался с жесткостью в голосе купец.
– Я не хочу провести последние дни своей жизни в мокром и сыром помещении. – с горечью сказал старик и вздохнул. – Увы, пришлось обмануть. Каюсь.
Тщедушный вид замученного старца успокоил жирного купца, и тот потерял к нему всякий интерес. Но теперь уже карие ясные глаза старика неотрывно следили за действиями то толстяка, который спокойно откинулся спиной на стену, то миниатюрного негоцианта.
– Есть ли разница, где проткнут брюхо мечом: в темнице или таверне? – хмыкнул грузный купец и обратился к низенькому торговцу. – Может под завалами лучше помереть, а? Как тебя зовут?