Демонолов
Шрифт:
Среди детей были видны темноволосые, бородатые полурослики надвинувшие на глаза свои картузы.
Мужчина в белой льняной рубашке с вытянутым лицом все время поправлял свой воротник, пытаясь, скрыть жабры.
Сколько же здесь живет нелюдей? Люмен только сейчас обратил внимание на них. Раньше он не замечал этих представителей других рас. Или они специально вышли на показ, чтобы таким образом поддержать идущих на казнь?
Жители Эриндора молча смотрели им в след. Они не могли ничего поделать. Здесь можно жить в мире,
Колонна свернула в сторону и перед пленниками открылась полумесяцем одна из площадей Эриндора. На которой уже был готов помост и четыре виселицы.
Часть стражи осталось снизу, загородив подъем. А часть повела пленников на верх.
Поднявшись на верх по скрипучей лестнице, Люмена настигло дежавю. Он вспомнил эту картину.
Вот петли. Вот голубое небо. Вот одетый в черное палач, в бардовых кожаных перчатках. А вот ряды судей и гостей, что-то обсуждающих друг с другом перед казнью.
Бросив взгляд на гостей он увидел те же лица из своего сна. Епископа, монахов и других служителей церкви. Правда, позади епископа сидела не Сайя, а Иония и она не плакала, а, нахмурив брови, следя за Люменом. Ее янтарные глаза светились на солнце двумя яркими огнями.
Позади служителей первой церкви сидела знать Эриндора приглашенная на суд в качестве почетных гостей.
Странные обычаи были в этом городе. Где-то на казни присутствует палач и пленники, где-то к оным добавляются городские зеваки. А тут собрались все.
Позади служителей, среди вельмож, Люмен заметил Филиппа с одним из своих братьев. Охотник безэмоционально следил за происходящим. Он был здесь лишь с одной целью удостовериться в приговоре и его исполнении. Поставить точку в их с Люменом вражде.
Так же в толпе чернокнижник заметил пару знакомых фигур, но не был точно в этом уверен. Это мог быть как Карл и Феалис, так и кто-то на них похожий.
Шум толпы замолк, когда кто-то из первого ряда поднял руку. Когда рука опустилась стоявший на помосте человек в серых одеждах закричал, обращаясь к толпе:
– Добрые жители Эриндора. Всякий знает, что за всякое зло – будет наказан. Так и эти души понесут сегодня наказание за свои преступления, – мужчина кашлянул и повернулся к пленникам.
– Первым обвиняемым является, Гринвен де Вен Дог. Сын покойного Эфенса де Вен Дога. Как жаль, что отец выбрал себе не ту жену. И вот что получилось. Смотри те же, добрые жители Эриндора! – глашатай, кивнул одному из стражников и тот, пинком, помог оборотню сделать пару шагов вперед. После чего подошел к нему и сорвал с него плащ, скрывавший его волосатое тело и длинные когти.
Оборотень согнулся и заскулил, стал озираться по сторонам прикрывая свое волосатое тело.
– Обвиняется в убийстве и причинению вреда здоровью людей. Убил трех своих слуг и покалечил еще пятерых.
Толпа зашлась криками и зашумела.
– По нашим с вами законам за подобное, нелюдю грозит – смерть, – толпа одобрительно закричала. Глашатай кивнул палачу.
Крепкий мужчина с черным мешком на голове подошел к оборотню и надел на шею петлю. Затянул и толкнул оборотня вперед. Тот не успел даже дернуться и завыть. Его фигура задергалась на веревке и вскоре обмякла. Толпа одобрительно завыла.
Мужчина в сером облизнулся и продолжил:
– Следующей обвиняемой является, Ольха, – он пошуршал бумагами ища фамилию. – Просто, Ольха. Эта полуорчиха, уже сама по себе преступление против природы! Как, скажите мне, человек может связать себя с монстром? – глашатай затих. Толпа разразилась проклятьями и бранью. В девушку полетели тухлые яйца и пропавшие овощи. Одно попало в ногу и серо-зеленой массой начала стекать вниз.
Из всех свидетельств того, что ее кровь помешана с орочей были клыки, торчащие из-под нижней губы, и слишком уж развитая мускулатура всего тела. Мышцы так и играли своими рельефами на солнце.
Если убрать клыки, то девушка просто сошла бы за атлета.
– Вы посмотрите, добрые граждане Эриндора, разве такой должна быть девушка, мать или жена? – толпа завопила.
– Вот и я думаю, что нет. Ольха, – полукровка обернулась на глашатого ее черные как ночь глаза впились в его побледневшее лицо, – обвиняется в… – голос мужчины сорвался на фальцет. Он прокашлялся и продолжил:
– Обвиняется в воровстве у знати. Приговор для нелюдя – смерть, – толпа заревела. Глашатай кивнул палачу и тот направился к девушке.
Ее короткие светлые волосы блестели на солнце. Глаза смотрели вперед. Она словно превратилась в каменное изваяние.
Палач медленно подошел к ней, оценивая ее бедра и фигуру. Он сглотнул и поднял руки, что бы надеть петлю на ее крепкую шею. В этот самый момент полукровка ударила его локтем в грудь.
Палач согнулся и упал, выронив веревку. Пустая петля закачалась рядом с мертвым оборотнем.
Толпа охнула и замолчала, после чего разразилась возмущением.
Стражники быстро подбежали к Ольхе и точными ударами палок повалили ее на колени, после чего уложили на доски и продолжили бить, пока епископ не поднял руку. Тогда избитую девушку оттащили в сторону и бросили в тень.
Полукровка ухмылялась и вытирала сочащуюся кровь из разбитой губы.
– Заминочка вышла. Пока мы с вами ждем замену палача. Я зачитаю следующее обвинение. А это, – глашатой презрительно посмотрел на Ольху, – безобразие, получит свой приговор следующей.
Потерявшего сознание палача вынесли на носилках с площади. Ему на замену пришел другой. Похудее. Но жилы на его руках говорили о том, что он провел не одну казнь. Тощий мужчина с точно таким же черным мешком на голове, как и у прежнего палача стал в тень и повернулся к герольду.