Дэмономания
Шрифт:
Так положи все обратно, закрой крышкой, живо перевяжи коробку парой красных резинок, найденных в столе у Крафта; положи в картонный ящик из-под виски вместе с прочими вещами. Бери в руки и прочь из дома, прямо по текущим через дорогу неубранным листьям.
Старые книги оказались чертовски тяжелыми, а тяжелее всех была — и, кажется, упрямее всех тянула назад, к своему прежнему месту, — та самая рукопись. Скотти, помесь лайки с Лабрадором, — пес Феллоуза Крафта, похороненный здесь, в низине, — смог наконец отдохнуть, когда Пирс пронес книгу мимо; его широкая грудь опала и расслабилась, словно выдохнула; теперь долг надзора и охраны был выполнен до конца.
Глава двенадцатая
Аль-Кинди {79} —
Так во всем. Сорви одуванчик, и гибелью его проделаешь маленькую, бесконечно крохотную дыру в материи, сотканной из всеобщих излучений, дыру, которая почти сразу затянется, — но в тот миг ответная пустота откроется в самом сердце солнца, спящий в Ливийской пустыне лев приоткроет глаза, посмотрит на своего Отца-Солнце и вновь уснет; ничего страшного. Но взмах крыльев бабочки, садящейся на цветок в стране Антиподов, породит лучи, которые после пересечения с лучами, произведенными другими вещами, преломятся и повстречаются с третьими лучами, пока, умножаясь, последствия этих столкновений не приведут к урагану в Фуле. {80}
В таком мире случайностей не существует: если учесть направление и силу каждого луча и предсказать, где он пересечется с другими, будущее станет известно в точности {81} ; но это невозможно, мир настолько велик и сложен, что совершенно логичные и упорядоченные, полностью предопределенные события с таким же успехом можно считать основанными на случае.
Эта модель кажется слишком похожей на картину того мира, который (совершенно неожиданно) родился в наше время — ваше и мое; однако не следует забывать и другое: Аль-Кинди знал также, что и чувства испускают лучи — сильные чувства богов, дэмонов и людей, любовь скорбь гнев желание, — и они также оказывают воздействие, достигая чужих душ и меняя их. Равно как и слова, звуки, произнесенные названия вещей, их подлинные имена: это едва ли не древнейшая магия — произнесение или распевание слов. Вселенная — хоровая партитура для бесконечного количества голосов, вещей, которые бесконечно произносят свои имена и в имена вслушиваются — свои и чужие, — и отвечают друг другу. Вслушайся и ты. Vox es, praetereaque nihil:ты лишь голос, не более того. {82}
Начав расходиться кругами из Багдада в девятом веке, лучи Аль-Кинди пронизали время и пространство, проходя сквозь хранилища магического знания арабов и евреев, преломляясь и отражаясь, и наконец достигли Европы, скопившись в написанных на латыни магических Черных Книгах, которые волнующе пахли язычеством, привлекая беспокойные души, искавшие новизны. Лишь магия одна меня пленяет! {83} К концу шестнадцатого века лучи эти достигли кельи юного монаха-доминиканца по имени Джордано Бруно под именем «Пикатрикс» — начальных наставлений в магических практиках; сочинение это написано было по-арабски, а затем переведено на латынь.
Люди могут творить чудеса, говорилось в «Пикатрикс», не силой Дьявола, как полагают невежды, но знанием лучей, цепочек бытия, ведущих от звезд к порожденной ими человеческой душе, а от нее обратно к звездам, оттуда к ангелам, движущим звездами, от них к Самому Богу. Это было известно эгиптянам из учения Mercurio Egizio sapientissimo [12] {84} , но нечестивцы, назвав их идолопоклонниками, уничтожили древнейшую религию. Идолопоклонники! Если так, то Бруно тоже поклоняется идолам, а из книги «Пикатрикс» фра Джордано узнал, как произносить слова, как вырезать символы, способные привлечь могучие небесные лучи в его быстро растущую душу.
12
Меркурий, мудрейший египтянин (ит.)
Ко времени побега из монастыря и самой Италии (римская инквизиция захотела побеседовать с ним по поводу его философских пристрастий) он знал «Пикатрикс» наизусть и знал также, что он одной природы со звездами, а голос звезд, подобный его собственному, можно услышать. Он прочел труды самого Гермеса, он знал, как сведущий человек может влиять на представления других и даже подчинять их — возможно, даже богов и daemones,и уж конечно простых людей, чтобы они увидели то, чего не видят, услышали то, что не может быть услышано.
В студенческие годы брат Иорданус любил донимать своих учителей вопросами, на которые невозможно дать ответ. Если однажды Господь велит всему сущему одновременно увеличиться в размере в два раза, всему, включая нас, заметим ли мы это? Ответа он не получил — ему только твердили, что сила Божья не ограничена и что Господь может найти лучшее применение Своему всемогуществу.
Но Джордано Бруно убедился: да, это можно определить.
Оглядываясь на того юношу, который бежал из Рима с кошельком монет и доминиканским облачением в дорожном мешке, он казался себе крошечным — не только от дальности расстояния, но маленьким в размерах, слишком маленьким, чтобы вобрать в себя все то, что ему удалось вобрать. Он перебрался через Альпы, постепенно вырастая, а теперь ему казалось, что те горы он теперь мог бы просто перешагнуть, отряхивая снега с полы плаща, да вот только, сколь бы ни вырос Джордано Бруно, земной мир и небеса не отставали: пока он рос и странствовал, они отступали от него вдаль, в бесконечность.
В Англии Бруно состоял на службе у французского посла при дворе Елизаветы. Diva Elizabetta, [13] — называл ее Бруно {85} , вторя хору обожателей, со своим, правда, умыслом, воплотиться которому было не суждено: ибо в 1585 году он вернулся в Париж, когда посол тот, Мишель де Кастельно, синьор де Мовиссьер, был отозван — его сочли слишком politiqueи, как на нынешний день, недостаточно католиком; и ему грозила опасность. Бруно получил расчет; синьор де Мовиссьер больше не нуждался в его услугах — он возвращался в свое имение и не желал ни думать, ни слышать о большом мире и силах, им управляющих.
13
Богиня Елизавета (ит.).
Без работы и видов на будущее {86} , бредя через весь Париж с большей частью своих пожитков в полотняной сумке, Бруно натолкнулся возле августинской церкви Богоматери {87} на многолюдную религиозную процессию: музыканты и хористы, кресты, чудотворные статуи, шаркающие монахи, гостия в дарохранительнице на позолоченной повозке. Вдоль дороги стояла многолюдная толпа. Король со всей знатью, кого смог заставить, исполнял епитимью. {88}