Демонстрация силы
Шрифт:
И все же российская военная разведка сумела установить, что вечером 19 марта региональная система управления и связи корабельных группировок ВМС США и Великобритании в районе Персидского залива была переведена на режим работы военного времени; вскоре после этого авиация США и Великобритании начала наносить выборочные удары по отдельным объектам на юге и западе Ирака в зонах, запрещенных для полетов иракских самолетов. В 05.35 20 марта в Багдаде грянули разрывы авиационных и морских средств поражения – война началась.
– Черт! – выругался
– Что случилось? – спросил штурман, находившийся вместе с командиром в центральном посту, расположенном на верхней палубе третьего отсека под мостиком и боевой рубкой. ЦП подлодки напоминал кабину большого космического корабля. Тут никогда не было тесно, даже если по тревоге здесь собирались до пятнадцати человек.
Рядом с шахтой, выводящей к рубочному люку, закрытые двери, ведущие в рубку акустиков, и в противоположную сторону – в рубку штурмана. На дверях – список допущенных туда членов экипажа.
Первухин медлил с ответом. Он смотрел на карту района, на которой едва уместилось все то, что противостояло российской субмарине. Натуральный лабиринт заковыристых позиций надводных кораблей и подводных лодок коалиции.
Первухин указал на юго-западную отметку:
– Нам предстоит в ограниченное время преодолеть все препятствия и подойти к побережью Кувейта едва ли не вплотную. – Командир подозвал оператора. – Кооперируйтесь, друзья, и прокладывайте маршрут через все позиции развернутых в заливе одиночных кораблей и групп.
– Шутишь? – на всякий случай спросил штурман в звании капитана 3-го ранга. – Я не хочу быть героем.
– А кем ты хочешь быть?
– Я просто хочу жратвы, – мастерски ушел от ответа кап-три. – Приказ пришел из Москвы?
– Разумеется, не из Багдада, – развел руками Смайлик. – И точно не из Вашингтона. – Лодка под его командованием действовала скрытно, управляясь непосредственно из столицы. Суть операции – глобальная: коренное изменение обстановки на Среднем Востоке. Обычно в этом месте директивы Первухин изображал на лице идиотскую улыбку.
– Ограничения по скорости и глубине есть? – спросил штурман, готовясь к работе.
– Ты с ума сошел! Мы же не на учениях. Никаких контрольных точек и прочего дерьма! Единственное ограничение – время. Адмирал требует костьми лечь, но лишить гребаных союзников возможность атаковать нашу подлодку. Действуйте разумно – это его слова.
– А цель? – спросил штурман. – С подскоком вперед вылететь на побережье? Уж извините, мистер Буш!
Первухин-Смайлик снова взял паузу.
– Цель – высадить на побережье нашу диверсионную группу. А потом… – капитан громко щелкнул пальцами и нацелил черные глаза на подчиненного. – Все, за работу, мои ненаглядные!
Штурман и оператор сели за работу. Свежие разведданные позволяли определить и подкорректировать позиции развернутых в районе кораблей.
Командир подлодки прошел в отсек, где разместилась диверсионная группа старшего лейтенанта Петра Ваганова. «Котики» в составе восьми человек, на взгляд Первухина, откровенно бездельничали, но в любой момент были готовы пробками вылететь из торпедных аппаратов вместе с вооружением и начать свое черное дело на побережье противника. Впрочем, капитан относился к ним по-разному, в зависимости от настроения. А вообще был не прочь продуть диверсионный гальюн. И вот вроде как накаркал.
– Внимание в отсеке! – Ваганов встал, приветствуя командира лодки кивком головы. Здесь он подчинялся только капитану. Бойцы остались на своих местах, лишь прекратив разговоры. Команда «Внимание!» несла иной смысл: командир теперь здесь.
– Привет, кривые огурцы! – поздоровался капитан. – Зеленые, в пупырышках, но в норме?.. Тепло у вас, как в парнике.
На самом деле в отсеке было жарко.
– Вот что, Петро, – приступил к делу Первухин, присаживаясь и откровенно недоумевая, почему его тонкий юмор не доходит до молчаливых «котиков». – На наше радио пришла квитанция: как можно ближе подойти к кувейтскому берегу и высадить твою команду. Группа нашего морского спецназа попала в сложное положение, – пояснил капитан, не дождавшись от Ваганова даже вопросительного кивка. – Их эвакуационный катер попал под обстрел, от него одни щепки остались. Над ними сейчас американцы колдуют и готовят там засаду. Так что морпехам отрезали коридор к побережью.
Ваганов молчал, теребя небритый подбородок, и ждал продолжения. Пока что он ничего конкретного не услышал. На нем была серая майка с короткими рукавами, просторные черные брюки. Водянистые глаза под широкими бровями казались мертвыми.
– Из пояснений к приказу адмирала я понял одно: они эвакуируют из Ирака секретный груз. В общем, вся информация разработана в атмосфере строжайшей секретности. У меня был друг, – пустился в воспоминания Первухин, подбирая пример, – тоже капитан подлодки. Он в свое время на запрос в штаб: «Конкретизируйте, на хрен, задачу!» – получил конкретный ответ: «В южных районах России, на Дону и в Краснодарском крае, тракторы вышли на поля». Знаешь, что он ответил штабу?
– Наверное, тоже что-то веселое, – хмуро отозвался спецназовец.
– Позывной группы морского спецназа – Охотник, – продолжал Первухин, махнув рукой. – Связь с ними постоянная. Пока идут без потерь. Но, как я уже сказал, коридор им янки отрезали наглухо. Ваша задача – дать Охотнику возможность выйти к побережью, а мы их примем на борт. Вас тоже. Если успеете запрыгнуть. Короче, главком попросил нас следить за выползанием недружественных сил.
– Состав нашей группы? – спросил Ваганов веселого капитана.
– Десять человек. По данным разведки, американцев может быть до взвода. Морская пехота. Их основные силы сейчас осаждают Басру. Охотник ушел с ранее обозначенного маршрута. Если янки уже приступили к поиску, то наверняка яростно. Возможно, получили приказ на уничтожение. Им до балды, кто крадется в ночи с секретным грузом: хромые иракцы, косые кувейтцы или косолапые россияне.
– Есть какие-нибудь нюансы? – спросил Ваганов.
– Все детали носят общие черты. Кодовое название операции – «Ход конем».