Демоны Марфы
Шрифт:
– Да живой он, живой, я так толкнул, что он только рёбра сломал. На больничном посидит и всё, оклемается. И, чтобы ты знала, я отсюда слышу, как ровно бьётся его сердце, – Федя расслабил мышцы, поняв, что обойдётся без унижения слабого пола вроде выкручивания рук, – а теперь скажи мне без истерик и прочей муры, чем ты тут занималась? Только на этот раз, прошу, без клоунады.
– Толкнул? Да ты же к нему и пальцем не притронулся.
– Конечно, – спокойно ответил Федя, – он просто подскользнулся, но тебя же это не удивило, так ведь, Марфа? И откуда же ты такая информированная, хотел бы я знать.
– Реальнее некуда. И я могу тебя сдать.
– Сдать? – Федя подавил смешок. – Это кому же?
– Я работаю не одна, – Марфа убрала пальцы с шеи Павла Андреевича и бегло окинула пространство на предмет камер, – у меня есть друзья.
– Неужели? Такие же психованные люди? Которым заняться нечем, кроме как бегать за демонами?
– Если ты вдруг не заметил, то это тоже человек, – Марфа скосила глаза на лежащее тело.
– В десятку! Вот и вопрос, чего ты к нему прицепилась? Разбиралась бы со мной и Наташкой.
– Тебя спросить забыла.
– Ответь, пожалуйста, на простой вопрос, почему ты не упокоила Наташу, а вместо этого попёрлась к её хозяину?
– Может быть, лучше спросишь, почему я не упокоила тебя? Стоило, ты же за мной небось весь день бегал, прямо с утра. Тоже мог бы заняться делами. Или твоя хозяйка отпускает тебя свободно побегать по городу? Какой длины у тебя поводок?
– А вот маму не трогай, – Федя легко взвалил на себя поджарое тело Павла Андреевича, – И я не бегал, к твоему сведению. Наташка позвонила. Какой уровень парковки, ты хоть знаешь? О камерах не беспокойся.
– Минус второй. Сто двенадцатое. Водитель обедает. Я и не беспокоюсь. Записи всегда можно стереть, – Марфа попыталась подхватить болтающиеся лодыжки застонавшего от смены положения мужчины, но Федя легонько отстранил девушку и начал быстро спускаться. – И можешь не притворяться, называя её мамой. Это мерзко даже для демона.
– Я же сказал, мать не трогай. Необязательно всё время нарываться, ты же уже сложила два плюс два и сделала вывод, что она велела позаботиться о тебе, так что давай сделаем наше общение хотя бы взаимно терпимым.
– Сочувствую, вот только мне твоя помощь на фиг не сдалась.
– Тогда зачем неудачливая охотница за демонами поселилась в моей квартире? Любишь играть с огнём? Зря. Гораздо проще давать демону чёткие и ясные команды или без проволочек упокоить и забыть, сюрпризов будет меньше. Чего же ты тянешь?
– Считай это обычной чистоплотностью, но я терпеть не могу пользоваться услугами демонов. Это ещё более мерзко, чем называть хозяйку мамой.
– Ух ты! Браво. Но всё же ты и не упокоила, – настаивал Федя, – а твои друзья такие же чистоплотные? Или они умнее? Интересно разобраться. Они велели тебе запугать этого типа или просто прикончить?
– Тебя не касается то, что мы будем с ним делать. Мог бы свалить и всё.
– Это вряд ли. И что же ты запланировала, бескорыстная наша? Чикнуть человека ножичком и бросить тело на парковке? Мучить? Преследовать? Отвезти друзьям? Что именно?
Марфа уверенно вскрыла машину, поколдовав с небольшим устройством, похожим на брелок, и распахнула заднюю дверь, а Павел Андреевич занял законное начальственное место, только в позе небрежно кинутого мешка с картошкой.
– Я поведу, – Марфа нагнулась включить зажигание, но Федя опередил девушку и небрежно уселся на водительское сиденье, а потом демонстративно щёлкнул пальцами, и мощный двигатель приятно зарычал. – Ясно. Ну класс.
– Ладно, давай начистоту. Думаешь, я не заметил эту маленькую деталь? Демоны такие вещи не могут пропустить чисто физически.
– Что именно? – Марфа шлёпнулась на соседнее место и невинно вскинула брови.
– Что ты не можешь мною командовать.
– Ну и что? Это не такая уж и проблема. Найдутся другие, кто сможет.
– Да ничего. Просто из этого следует, что упокоить меня ты тоже не можешь. Куда ехать?
Вокруг на несколько километров не было ни души – если кто-то когда-то и лазил на территорию бывшей усадьбы, чтобы укрыться от дождя или обобрать расползшийся по густо заросшему саду малинник, то сбившиеся в большую и грозную стаю дворняги отучили незадачливых путников искать прорехи в заборе. Дачников пару раз то ли покусали, то ли просто хорошенько напугали, а сунувшиеся было туда бесстрашные грибники довольно скоро распустили слух, что оставленный спившимся и бесследно исчезнувшим сторожем огромный и страшный пёс непонятной породы погрыз верёвку, освободился, наплодил такое же озверевшее потомство и теперь терроризирует местных белок и прочую живность.
Нового сторожа так и не прислали – собственник потерял интерес или просто позабыл об усадьбе, так что даже подъездная дорога серьёзно разрушилась за несколько безлюдных зим, запустив в трещины на асфальте молодые, но крепкие побеги деревьев.
Марфа наблюдала, как Федя замер, когда к припаркованному автомобилю с разных сторон бесшумно ринулся молодняк, моментально оцепив в кольцо непрошеных гостей.
– Значит, собаки. Умно, – скупо похвалил Федя, открывая дверь, а самая дерзкая дворняга тут же сунула морду в щель и жалобно заскулила, учуяв незнакомый, но почему-то опасный запах.
– Так намного меньше посетителей, – безразлично кивнула Марфа, а стая преданно завертела хвостами, признав хорошо им знакомого человека. Она потрепала по холке нескольких самых крупных собак, шепнув им что-то ласковое, и потащила за ноги Павла Андреевича, как будто в её распоряжении не было пары дополнительных мужских рук, но Федя перехватил инициативу, с искренним любопытством спросив:
– Ты просто скормишь его этим монстрам?
– Нет. И раз уж взялся помочь, не задавай дурацких вопросов.
– Угу, – тело подняли к парадному входу, протащили через танцевальный зал и бросили в комнату без окон, где имелся относительно целый диван, навевающий мысль о советских гостиницах и диковатый под лепниной с ещё сохранившимися, хотя и почерневшими ангелочками, – и что теперь?
– Подождём, когда клиент очнётся.
– И?
– И дадим шанс осознать свои ошибки. То есть я дам, а ты не будешь мешать.
– Что-то это не очень похоже на путешествие с обратным билетом, – Федя провёл указательным пальцем по слою пыли на подоконнике, задержав взгляд на повторяющихся круглых отпечатках, – но вот ты часто здесь бываешь. Где хранишь уже сделанную работу? Закапываешь позади дома?