Демоны обмана
Шрифт:
Она с дрожью смотрела на приближающегося Загребного, которому осталось пройти метров двадцать. Затем захлебнулась слезами и рыданиями, закрыла лицо ладонями и простонала:
– Такой внук ему не нужен!..
Демонессе ничего не оставалось, как в порыве чисто женской солидарности прижать женщину к себе и успокаивающе гладить по спине. Потом мимикой дала понять своему любимому, что следует быстрее решать, как успокоить это запуганное чудо.
Но тот ничего иного не смог придумать, как начать с вопросов:
– Бьянка, тебе сколько лет? Тридцать три?
– Д-да… я м-много прожила…
– А Виктор мало.
Сквозь рыдания послышалось:
– Я не специально-о-о!.. Со мной никто, кроме него, не разговаривал больше-е-е!..
– Да тебя за такое убить мало!
Но по его тону и выражению Люссия уже поняла: что-то задумал. Поэтому вопросительно задвигала бровями, с силой придерживая забившееся в испуге женское тело.
Выдержав паузу, Загребной приблизился к пленнице, развернул ее силой к себе, заставил раскрыть лицо и, глядя прямо в глаза, перешел на свистящий шепот:
– Но у тебя есть шанс! Пожить немножко самой и спасти своего ребенка! Слышишь?! Только вот скажи мне: что ты готова для этого сделать?
– Все! Все, что угодно!
– Даже сесть обратно в мрачную и сырую тюрьму?
– Да!
– Даже если она будет из сплошного железа?
– Да!
– Но потом тебе придется оставить ребенка на воспитание мне.
– Согласна!
– И никому никогда о нем не рассказывать!
– Согласна!
Кажется, мизансцена проходила в лучших традициях мексиканских сериалов, и, вспомнив об этом, Семен в самый ответственный момент чуть все не испортил нервным, прорывающимся смехом. Если бы он сорвался, то все пошло бы насмарку. А так он пытался связать эту развратную, распущенную и еще совсем недавно жутко циничную женщину конкретными, страшными клятвами. Еще минут десять после этого он на нее конкретно «давил», оговаривал детали договора, требовал полного подчинения и косвенными данными доказывал, что иного выхода у этой ведьмы просто не существует. Если она не спрячется на корабле – вернее, не отправится туда на добровольное заточение, – то ее жизнь и ломаного гроша стоить не будет. Ее в любом случае если не уничтожат сразу недовольные оппозиционеры, то распластают после свержения с трона молодого императора.
Но и этого Загребному оказалось мало. Мысленно уже продумав свои действия на много (около девяти!) месяцев вперед, он контурно стал обрисовывать предстоящие задачи:
– Значит, так, все должны знать только одну легенду. Якобы я тебя забрал силой, отвез на острова ордена Морских Отшельников и там продал на разделку тамошним продавцам человеческих органов… Стоять! Глаза не закатывать и не падать! Держи себя в руках, а то так и сделаю, если хоть раз ослушаешься… Императору я как бы вместо тебя подставляю новую игрушку. У нас в экипаже есть одна замечательная, преданная и умнейшая разведчица. Из рыбачек, которая тоже попала под благодарность Лунной госпожи. Она, мол, и будет девять месяцев любовницей Виктора, а на самом деле просто будет ему дополнительной охраной. Потом постараемся сделать так, чтобы это как бы она родила сына, и тот потом будет воспитываться во дворце если уж не как официальный наследник, то как принятый под опеку отца бастард. Ну а тебе меняем кардинально внешность и делаем из тебя служанку. Все равно нам надо будет набрать на корабль десятка два прачек, разносчиц и официанток. Для пояснения твоей заметной в последующие месяцы беременности ты якобы станешь любовницей одного из преданных нам десятников. Он замолчал, грозно хмуря брови и лихорадочно размышляя, что еще добавить. Затем несколько расслабился и обратился уже к Люссии:
– Уф! Кажется, ничего не забыл?
Та смотрела на него несколько ошарашенно. А в глазах так и читалось: «Ну ты и аферист! Ну ты и затейник! Да все иные злодейские злоумышленники позорно краснеют в сторонке перед твоими талантами интригана!» Но потом глаза ее еще и подозрением наполнились, и она сурово добавила, глядя в заплаканное лицо Лотти, хотя, скорее всего, эта фраза предназначалась именно любимому человеку:
– Браслет твоего подчинения всегда будет находиться у меня. А я умею быть еще более безжалостной, чем прославленный Загребной! Ты поняла?
Пленница уже и говорить не могла сорванным от рыданий голосом, поэтому только утвердительно трясла головой.
Ну и следовало отсюда отправляться немедленно сразу на корабль. При этом вспомнилось о ведущейся здесь работе:
– Много у тебя еще фасоли равьенды осталось?
Бьянка магической силой заставила свои легкие не вздрагивать и только тогда ответила:
– Намеревалась к завтрашнему обеду закончить всю высадку.
– И где остальные семена?
– Вон у того конвоира.
Семен уже догадался, чего хочет его любимая, и стал распоряжаться, ткнув ладонью в сторону пленницы:
– Ты продолжаешь идти прежним маршрутом, а мы с графиней будем засаживать равьенду прямо в полете. За работу!
Даже демонесса скривилась в некотором сомнении, что сверху можно будет проделать эту деликатную работу быстрее и закончить за оставшиеся три часа официально отведенного на трудодень времени. Но и она оказалась поражена, когда они, забрав семена, взлетели и стали их рассаживать.
– Ты только подпитывай меня своей силой, – попросил Семен. – А то я сразу на столько процессов восстанавливаться не успеваю.
А дальше он только и делал, что одну за другой бросал четвертинки фасоли в сторону. Быстро бросал. Но летели они словно по заранее выстроенному пологому желобу, после чего идеально попадали в самый центр очередной вертуги. Внимательно присматриваясь к его действиям, Люссия заметила, что в действиях имеется магическая повторяемость процесса да умение ставить магические отметки более высоким уровнем. Ну и умение максимально ускорять рост растений присутствовало. Самих вертуг она видеть не могла, но зато, когда оглядывалась, замечала за спиной сотни, а потом и тысячи проросших в демоническом мире ростков.
Справились за час. Причем конвойных Загребной отпустил еще в самом начале работ, приказав передать определенные слова начальнику охраны. При всем уважении к собственному молодому императору шабены перечить его отцу не смогли, так что в будущем им никакие неприятности от Виктора не грозили. Ко всему прочему и с сыном Семен уже заранее продумывал всю политику предстоящего разговора. Одну половинку конфликта запугать было мало, следовало теперь еще и правильно сориентировать вторую половинку.