Демоны прошлого
Шрифт:
Возле одного из мостиков Арчи заметил низкую скамью. Словно завороженный, молодой маг медленно подошел к ней и сел. На ощупь камень показался удивительно теплым и словно шелковистым. Откинувшись на спинку, Арчи замер, глядя, как искрится в свете «огонька» вода в ручье.
Сатин подошел к магу и, немного выждав, легонько коснулся его плеча:
— Очнитесь, мой друг! Это зрелище завораживает надолго. Я знаю, я сам немало часов провел, следя глазами за переливами струй…
Арчи вздрогнул и тихо произнес:
— Омоет вода ладони, уйдут вчерашние беды, омоют светлые струи и растворят обиды, омоет поток мою душу покоем в вечном движенье… Я не бард, поэтому лучше перевести не смогу. В Будилионе мне попался свиток стихов на языке
— Именно поэтому я и хотел показать вам, мой друг, это чудо, — так же тихо ответил Сатин. — Я провел здесь много часов, размышляя о жизни. И знаете, что однажды подумал? Могущество та-ла не в магии, а в умении не размениваться на мелочи, которыми живем мы, люди. Они были очень мудры. И жили, любуясь и наслаждаясь каждой малостью, каждой каплей росы или каждым извивом каменных изваяний, созданных бегущей водой. Поэтому в них не было ни злобы, ни страха, ни зависти, ничего из того, что делает нас, людей, несчастными. Когда-нибудь, может быть, и люди достигнут такого могущества…
Арчи кивнул:
— В некоторых книгах мне попадались рассуждения о том, что та-ла в своем покое сравнились с самой природой и стали с ней единым целым, растворились в ней. Об этом же — горская сказка о Ярри, старшем брате Тима Прекрасноликого. Он был великим воином, одолевшим демонов. Но повстречал однажды прекрасную девушку — порождение Тьмы. В пору цветения яблонь он ушел вместе со своей избранницей во тьму — но не злую Тьму Кромешного мира, а в душистую бархатную тьму весенней ночи. И эти двое стали душой всех ночей до конца времен, пока цветут на склонах деревья, и пока влюбленные шепчут друг другу нежные слова. Люди думают, что это лишь красивая сказка о любви, но в легенде, мне кажется, скрыто нечто большее.
— Жаль, что мы все-таки не та-ла, — к господину Сатину вернулась его привычная насмешливость. — Идемте, я хочу еще кое-что вам показать. И рассказать.
Они миновали один из мостиков и углубились в тоннель, который вскоре перешел в лестницу. По обычаю древних, стены здесь были украшены барельефами и мозаичными фресками. На одну из них и указал Сатин:
— Большинство созданий, которые тут изображены, мне известны. Какие-то животные так же привычны в нашем мире, как вон те кони или олени. О каких-то рассказывается в легендах. Но эта мозаика меня заинтересовала тем, что здесь, кажется, изображены твари Тьмы. По крайней мере, я не слышал ни одной сказки, в которой было что-то подобное.
Арчи посмотрел на стену и изумленно прошептал:
— Снек-ла!
— Что? — не понял Сатин.
— Снек-ла — древние твари, существовавшие до того, как на этой земле появились та-ла. Впрочем, тварями в полном смысле слова их назвать нельзя. Они были не менее разумны, чем мы с вами, и, может быть, где-то под руинами древних городов скрываются еще более древние руины того, что строили снек-ла.
— Не может быть! — в свою очередь изумился Сатина. — Они похожи на существо из кошмара.
Арчи улыбнулся. Да, эти когтистые задние лапы и мощный хвост, эти несоразмерно маленькие, напоминающие детские ручки, передние лапы, эта похожая на обрубок дерева морда с огромной пастью, эти треугольные зубы в несколько рядов, эти крохотные, скрытые в складках чешуйчатой кожи глазки… все это вряд ли заставляет думать о высоком разуме. Но когда снек-ла вступает в битву на твоей стороне — то благодаришь всех богов за то, что они позволили им существовать.
— Может, — спокойно ответил молодой маг. — Но удивительнее всего на этой фреске знаете что? Обычно та-ла изображали этих существ как врагов. Две расы длительное время враждовали между собой, пока более древние ни уступили. А здесь изображена вполне мирная сцена — два взрослых снек-ла и детеныш, которому на поднятую лапу опустилась белая птица. Да, если верить мифам и соразмерить рост снек-ла с изображением, то эта пичуга должна быть никак не меньше крупного орла. Но ощущение такое, словно человеческий ребенок кормит с ладони кого-нибудь вроде синицы. Я попытаюсь узнать что-нибудь о том, что может быть тут изображено. Знаете, господин Сатин, часто оказывается, что какой-нибудь барельеф или фреска, созданные та-ла, связаны с совершенно конкретной легендой. А за многими легендами — реальные события.
Арчи притворялся равнодушным, но у него вдруг возникло ощущение, что с этой, показанной ему Сатиным, фреской, связано что-то очень важное.
Генрика в Кромешном мире принимает форму снек-ла. Белые птицы, подобные тем, что он сейчас видит, неотличимы от тех, с которыми он разговаривал за Кромом, в разноцветном лесу на берегу целебного озера.
Как все это связано?
Но вслух о своих догадках молодой маг говорить не стал. А господин Сатин, удовлетворившись ответом своего спутника, перевел разговор на другую тему:
— Налюбовались? Эх, чувствую, маги дорого бы дали за возможность изучать эти подземелья. Когда-нибудь я приведу сюда умников с кафедры стихиальщиков, и они наверняка найдут тут что-нибудь для них полезное. Но пока не хочу, чтобы об этом древнем комплексе кто-то знал. Слишком неспокойно пока в государстве.
Арчи пожал плечами.
Он чувствовал, что эти подземелья сохраняют лишь эхо древней магии. Вряд ли они были храмом или лечебницей. Такое ощущение, что здесь та-ла просто жили — так, как умели жить эти мудрецы и поэты, окружая себя прекрасным и не думая о величии.
Словно в ответ на мысли молодого мага, Сатин сказал:
— Все-таки нам надо поговорить о делах сегодняшних. Лучшего места для разговора не придумать. Тут есть один грот…
Миновав еще несколько коридоров, Арчи и Сатин вошли в небольшое помещение, отделенное от тоннеля занавесью из нанизанных на нити кусочков слюды.
Сатин с гордостью погладил тихонько зазвеневшие от прикосновения гирлянды:
— Вы, наверное, замечали, что в оставшихся от та-ла помещениях почти нет внутренних дверей. Я не задумывался над этим парадоксом, пока ни попал сюда. С одной стороны, может быть, двери и были, но деревянные, и за прошедшие тысячелетия они просто истлели. Но, с другой стороны, даже дерево должно как-то крепиться, а на откосах арок нет никаких следов того, чтобы в них что-то вставляли. Потом я подумал: а вообще — зачем нам двери? Первый приходящий в голову ответ — загородиться, запереться от всего окружающего мира, чтобы почувствовать себя спокойно в надежной скорлупе. Раньше люди боялись диких зверей, теперь — воров и разбойников. Но если нет страха перед миром? Остается только одна причина, по которой дверь все же нужна — чтобы по комнатам не гуляли сквозняки. Но тогда это может быть вовсе не привычная нам дверь, а любая занавесь или вообще — магический экран. Поэтому, когда я увидел под аркой кучку осколков слюды, причем каждый камешек имел отверстие, словно это были бусины, я сразу догадался, что это было. Нити, на которых когда-то висели эти камешки, конечно, сгнили. Но у меня был с собой моток пенькового шпагата, а скучать без дела я не люблю. И вот вам — настоящая дверь! Теперь здесь, в моем — я уже почти всерьез считаю его моим — доме — тепло и уютно.
Арчи вслед за Сатиным миновал тихо позванивающую завесу и ощутил, что небольшом гроте, скрытом за ней, тепло и сухо, как в хорошо протопленном доме. Комната казалась жилой: несколько пледов, постланных на каменное ложе, какая-то нехитрая посуда на столе и даже спиртовая горелка, на которой можно сварить кофе. Такое ощущение, что молодой маг перенесся в одну из келий монахов-нанитов в Будилионе.
Арчи невольно улыбнулся:
— А у вас уютно!
— Я старался, — ответил Сатин. — Это самое подходящее место для того, чтобы пить кофе, есть вашу многострадальную курицу и разговаривать о дворцовых тайнах. Ведь вы же хотели услышать начало истории про маршала Вильмирского и Ее Величество королеву?