День 21
Шрифт:
Кларк собралась пошутить насчет того, что хорошо бы послать слугу-робота на кухню, приготовить им чего-нибудь к обеду, но тут ее глаза выхватили в груде барахла серебряный отблеск.
Саша проследила за ее взглядом.
– О, это мое любимое, – сказала она, подбирая предмет, – думаю, это…
– …часы, – закончила Кларк, внезапно цепенея.
Бросив на Кларк недоумевающий взгляд, Саша вручила ей часы:
– С тобой все нормально?
Кларк не ответила. Она просто не могла ответить. Она провела дрожащими пальцами по поверхности часов, потом – по серебряному браслету.
– Кларк, – позвал откуда-то издалека Сашин голос, – что случилось?
Кларк медленно перевернула часы, хотя у нее не было, не могло быть, никаких сомнений в том, что она увидит. Буквы были на месте. Три буквы, выгравированные на металле.
Д. Б. Г.
Это были отцовские часы, одна из реликвий, которые хранились в семье с тех пор, как Дэвид Бэйли Гриффин, ее предок, перед самым Исходом принес их на Феникс. Кларк часто-часто заморгала. Это не могло быть правдой. Должно быть, у нее галлюцинации. Эти часы никак не могли оказаться на Земле. Когда Кларк в последний раз видела отца (а это случилось в считаные минуты до его смерти), часы были на нем. Сразу после этого отцу сделали смертельную инъекцию и отправили его тело дрейфовать в открытый космос.
Кларк снова провела пальцем по браслету и поежилась, потому что по телу пробежал холодок. Как будто она держала за руку привидение.
В конце концов ей разрешили попрощаться с отцом. Так как против Кларк были выдвинуты обвинения, но она еще не была осуждена, по приказу Канцлера ее отконвоировали из тюрьмы в медицинский центр. К сожалению, приказ запоздал, и Кларк не застала в живых маму. О том, что мамы уже нет, Кларк знала до того, как охранники успели хотя бы открыть рты. Она догадалась об этом по их лицам. Ее отвели в ту часть медицинского центра, где ей прежде не доводилось бывать. Студенты-медики не принимают участия в казнях.
Отец сидел на стуле в комнате, которая на первый взгляд казалась обычной смотровой, если не считать того, что тут не было ни забитых лекарствами шкафов, ни перевязочных материалов, ни медтехники… ничего, что служит спасению жизней. Тут были только инструменты, призванные отнимать жизнь.
– Кларк, – улыбнулся отец, но улыбка не коснулась его широко распахнутых, перепуганных глаз, – все будет в порядке. – Папин голос дрожал, но улыбка держалась, как приклеенная.
Кларк вырвалась из рук охранников и бросилась к отцу. Она пообещала себе, что не будет плакать, но сдержаться было невозможно. Когда она почувствовала, как ее обнимают папины руки, тело затряслось от рыданий. Слезы ручьями побежали по щекам, и папино плечо намокло.
– Мне нужно, чтобы ты была храброй, – сказал отец надтреснутым голосом. – С тобой все будет в порядке, нужно только быть сильной. Твое восемнадцатилетие не за горами, будет пересмотр дела, и тебя помилуют. Должны помиловать. – Его голос упал до шепота. – Я знаю, что с тобой все будет хорошо, моя отважная девочка.
– Папа, – рыдала Кларк, – мне так жаль, прости, прости, я никогда не…
– Время вышло, – грубо заявил один из охранников.
– Нет! – Кларк ногтями вцепилась в плечо отца, отказываясь уходить. – Папа, ты не можешь, не позволяй им, нет!
Отец поцеловал ее в макушку.
– Мы расстаемся не навсегда, милая. Мы с мамой будем ждать тебя в раю.
«В раю?» – в смятении подумала Кларк. Старая лирическая песня непрошено лезла ей в голову: «Рай – это место на Земле». Да как она может сейчас думать о такой чепухе? Папа взял ее руки в свои и сжал их. Часы по-прежнему были на нем, их почему-то не отобрали. Можно ли попросить взять их? Ведь это последний шанс заполучить что-нибудь на память об отце. Но мысль о том, что часы будут сняты, а папино запястье останется странно, непривычно голым, когда они окажутся на столе, показалась Кларк совершенно невыносимой.
Охранник схватил ее за руку:
– Пошла!
Кларк вскрикнула, будто обжегшись.
– Нет, – завопила она, пытаясь освободиться, – пусти меня!
Глаза отца наполнились слезами.
– Я люблю тебя, Кларк.
Кларк уперлась ногами в пол, но толку с этого не было. Ее подхватили и потащили прочь.
– Я люблю тебя, папа! – твердила она между всхлипываниями. – Я люблю тебя.
Кларк так сильно сжала часы в кулаке, что ладонь занемела. Конечно же, стрелки на циферблате не двигались, часы остановились много лет назад. Когда Кларк спросила отца, зачем он их носит, тот ответил: «Они уже не отсчитывают время, теперь у них другая работа. Они напоминают о прошлом, обо всех тех вещах, которые так важны для нас. Может, они больше и не ходят, зато хранят память о каждом, кто когда-то их носил. В них живет эхо миллионов сердцебиений». Теперь часы помнят и ее отца.
– С тобой все в порядке? – спросила Саша, опуская руку на плечо Кларк.
Та вздрогнула и резко обернулась, спросив:
– Где ты это взяла? – Кларк так поглотили воспоминания, что она была удивлена, услышав собственный голос, который эхом отразился от стен пещеры.
– В лесу, – сказала Саша, – как и все остальное. Наверно, кто-то из колонистов потерял во время крушения. Я бы их вернула, только к тому времени, как часы нашлись, колонистов уже не было.
Могло ли такое быть? Неужели отца Кларк в тот день не казнили, а отправили на Землю? А как тогда насчет ее матери? Кларк понимала, что это безумие, но не могла найти других причин, по которым часы могли бы оказаться здесь. Она имела на них законное право после смерти отца, но находилась в Тюрьме, а значит, часы должны были оказаться в хранилище, как и все остальные исторические реликвии – коллективное наследие всех обитателей корабля. Однако они не пылились в одной из коробок архива Колонии. Они были тут, на Земле.
Кларк думала о том, что говорил ей отец во время их прощания, о его словах про рай, где они встретятся. Эти слова всегда казались ей какими-то странными, ведь папа никогда по-настоящему не верил в жизнь после смерти. Что, если в них скрывалось какое-то послание? Может, папа хотел, чтобы она вспомнила ту песенку и сделала выводы? Не мог же он говорить такие вещи в присутствии охранников…
Кларк понадобилось все ее самообладание, чтобы не вывалить все это на Сашу. Она отчаянно нуждалась в ком-то, с кем можно было поделиться своими домыслами и кто подтвердил бы, что она не сошла с ума. По всему, что знала Кларк, выходило, что Саша встречалась с ее родителями.
Но Саша растерянно, с жалостью смотрела на нее, и Кларк лишь произнесла, запинаясь:
– Эти часы… выглядят знакомыми.
Внутри росла надежда, заполняя собой каждую трещинку ее разбитого сердца, и Кларк знала, что не вынесет, если эта надежда снова исчезнет. Только не сейчас! Не раньше, чем она узнает, что все-таки произошло с остальными колонистами.
Чем больше она думала о своей теории, тем убедительнее та казалась. Может быть, ее родители были участниками первой экспедиции. Конечно, их приговорили к смерти, но отец Уэллса мог и сжалиться над ними. Публично заявить о помиловании было невозможно, но что, если их послали на Землю в составе первой, тайной экспедиции? В конце концов, кто, как не они, всю жизнь изучавшие планету, лучше всего подходили для этой миссии?