День 21
Шрифт:
Гласс обернулась и увидела, что по трапу бегом движется колонна охранников, сопровождая нескольких гражданских, среди которых был Вице-канцлер Родес.
Приказа никто не послушался. Людские тела по-прежнему напирали на оставшиеся челноки. Однако охранники продолжали движение вперед, прокладывая себе путь рукоятками пистолетов.
– Расступись!
Они протискивались как раз возле Гласс и Сони, расчищая дорогу для высокопоставленных шишек. Поравнявшись с Соней, Вице-канцлер встретился с ней взглядом, и на лице его появилось выражение, которое Гласс не смогла толком понять. Он остановился, шепнул что-то охранникам и кивнул на них с мамой. Толпа расступилась, когда к ним устремились трое парней в форме. Прежде чем Гласс успела хоть как-то среагировать, охранники подхватили их с Соней под руки и повлекли к последнему челноку.
Яростные, злые крики теперь звучали где-то далеко-далеко. Сознание Гласс едва ли отмечало что-то, кроме отчаянного биения собственного сердца да ощущения хватки материнских пальцев, вцепившихся в ее руку. Неужели у них получилось? Неужели Вице-канцлер только что спас им обеим жизнь?
Охранники затолкали их в последний челнок вместе с Вице-канцлером. Все сто сидений, кроме трех в самом первом ряду, были заняты. Родес сделал им знак пройти туда. Двигаясь как во сне, Гласс усадила Соню возле Вице-канцлера, а потом и сама уселась на последнее свободное место.
Однако к облегчению Гласс примешивалась острая, неутихающая боль от того, что Люка, возможно, не будет вместе с ней на Земле. Может быть, любимый и сел в какой-то другой челнок, но она сильно в этом сомневалась. Люк был не из тех, кто станет расшвыривать людей из-за места в челноке. Он был склонен к этому не более, чем к тому, чтобы позволить другу умереть за его преступление.
Когда начался финальный обратный отсчет, Соня стиснула руку Гласс. Люди вокруг них плакали, бормотали слова молитв, шепотом прощались с теми, кого оставляли на произвол судьбы, и просили у них прощения. Родес помог Соне пристегнуться, Гласс тоже принялась нашаривать ремни безопасности. Однако, прежде чем ее дрожащие руки застегнули замок, в дверях появился какой-то охранник. Его безумные округлившиеся глаза метались по сторонам, а в поднятой руке он держал пистолет.
– Какого черта! Что ты творишь! – воскликнул Родес. – Убирайся! Ты всех нас отправишь на тот свет.
Охранник выстрелил в воздух, и все замолчали.
– А теперь слушайте, – сказал он, обвода всех взглядом, – один из вас сейчас отсюда выйдет или все умрут. – Его полные ужаса глаза остановились на Гласс, которая все еще не могла справиться с замком. Сделав несколько шагов, охранник направил пистолет ей в голову. – Ты, – выплюнул он, – убирайся. – Его руки так тряслись, что ствол пистолета едва не оцарапал щеку Гласс.
– Минута до старта, – произнес бесплотный голос.
Родес нашарил руками свой ремень безопасности.
– Солдат! – командным голосом рявкнул он. – Смирно!
Охранник проигнорировал его и схватил Гласс за руку.
– Выметайся или пристрелю. Богом клянусь, пристрелю.
– Пятьдесят восемь… пятьдесят семь…
Гласс застыла:
– Нет! Пожалуйста! – Она замотала головой.
– Пятьдесят три… пятьдесят два…
Охранник прижал дуло пистолета к виску Гласс.
– Проваливай, а то всех тут перестреляю.
Гласс не могла дышать и ничего не видела, но все-таки как-то поднялась на ноги.
– До свидания, мама, – прошептала она, поворачиваясь к выходу.
– Сорок девять… сорок восемь…
– Нет! – закричала мама, внезапно оказываясь рядом с Гласс. – Садись на мое место.
– Нет, – разрыдалась Гласс, стараясь заставить ее сесть на место, – мама, прекрати!
Охранник по очереди целился в них из пистолета:
– Одной из вас лучше убраться, а то обеих пристрелю.
– Я ухожу, пожалуйста, не стреляйте, – взмолилась Гласс, отталкивая мать и устремляясь к двери.
– Стоять! – Кто-то знакомый в последний момент возник вдруг внутри челнока.
Люк.
– Тридцать пять… тридцать четыре…
– Опусти оружие, – выкрикнул Люк, – и отпусти их.
– Назад, – выплюнул охранник, пытаясь отпихнуть Люка, но тот в мгновение ока набросился на него, схватил за горло и повалил на пол. Оглушительно прозвучал выстрел.
Все закричали. Все, кроме одного-единственного человека.
– Тридцать… двадцать девять…
Мама лежала на полу, и на груди у нее расцветало темно-красное пятно.
Глава 27
Кларк
В первый миг она не могла припомнить, куда попала. В последние несколько недель она постоянно просыпалась в разных местах: то в тюремной камере Колонии, то в палатке-лазарете, где испустила свой последний вздох Талия, то под звездным небом в объятиях Беллами. Она поморгала и прислушалась в надежде на какую-нибудь подсказку, будь то линия деревьев у края поляны или звук дыхания Беллами.
Но она не увидела и не услышала ничего. Ее окружали лишь тьма и тишина.
Она попыталась было сесть и сморщилась, потому что малейшее движение отзывалось вспышкой лютой головной боли. Да где же она?
Потом память вернулась. Они с Беллами пробирались по подземелью в Маунт Уэзер, затем появились какие-то стражники, а затем…
– Беллами, – хрипло позвала она, не обращая внимания на головную боль, которая усилилась, когда девушка попыталась осмотреться. Глаза привыкли к темноте, и Кларк разглядела, что находится в маленькой пустой комнате. В камере. – Беллами! – Он целился из лука в стражников. Может, они сочли его чересчур опасным? Живот скрутило от воспоминания о том, что у них было огнестрельное оружие.
В нескольких шагах от нее кто-то застонал. Кларк встала на четвереньки и поползла на звук. На каменном полу растянулась высокая худая фигура.
– Беллами, – снова сказала Кларк, и ее голос дрогнул от облегчения. Она опустилась на пол и положила его голову себе на колени.
Беллами снова застонал и распахнул глаза.
– Как ты? – спросила она, убирая с его лица волосы. – Ты помнишь, что случилось?
Он уставился на Кларк, вроде бы пребывая в полном недоумении, а потом так быстро вскочил на ноги, что девушка при этом чуть не упала.