День академика Похеля (сборник)
Шрифт:
Афганка молчал, глубоко задумавшись.
— Да, — сказал он наконец. — Умеете вы загрузить!
— А то ж! — радостно кивнул старичок. — Кстати, готовься вылезать, подъезжаем.
— Уже? А где мы? — Афганка завертелся, пытаясь сориентироваться.
— В северном пригороде, уже и город проехали. Я большой крюк сделал и подвез прямо к твоему дому. Решил заодно свою старушку отвести к дочке погостить, она у меня тут поблизости. Сейчас вон выйдешь, на маршрутную муху сядешь — и до нужной квартиры.
— Ох, спасибо вам огромнейшее!!! — обрадовался Афганка.
— Давай, давай, успехов! — кивнул старичок и помахал ложноножкой. — И подумай крепко над моими словами!
Перед тем как выйти, Афганка все-таки обернулся:
— А кто вы по профессии, если не секрет? Философ?
— Инженер. Менингит преподаю студентам.
Попав на оживленный газон, Афганка спросил у прохожих микробов, где ходят маршрутные мухи, и поспешил на остановку. Муха уже стояла, набитая пассажирами и готовая к взлету. Было одно свободное место, как раз для Афганки. Он оплатил пролет и сел.
Муха летела в ночном небе медленно и неспешно. Афганка все время боялся, как бы не прозевать свою остановку, и он донимал вопросами окружающих, пока пожилая бацилла не объяснила ему, что сходить надо после нее, а она сойдет у форточки.
— Остановите вон на той щеке! — попросил Афганка, когда бацилла сошла, но водитель не реагировал. — Вон на той щеке остановите, пожалуйста! Эй!
— Не глухой, слышу, — отозвался водитель лениво.
Муха пересекла комнату и медленно опустилась на щеку спящего человека. Афганка подергал жвалу, но жвала не распахивалась.
— От себя толкай, от себя! — зашумели пассажиры.
Афганка толкнул — жвала щелкнула и распахнулась. Афганка выпрыгнул наружу. Жвала захлопнулась, и муха с ровным гудением пропала вдали.
Афганка потоптался на месте и огляделся. Место было приятное, кожа ровная, румяная. Афганка пополз вверх по щеке, и наконец впереди замаячил посапывающий нос. Добравшись до него, Афганка остановился, улыбнулся, снял с плеча котомку и облегченно вздохнул. И — нырнул в твою левую ноздрю, дорогой мой читатель. Приехали, поздравляю!
март-июль 2003, Москва-Опалиха
День академика Похеля
Великий академик Карл Густав Похель родился в 1532 году в Германии на хуторе Нахельсдорф в трех часах ходьбы от Йоханнесбурга. Его отец, Густав Карл, был мелким торговцем шерстью и запонками. Мать, Луиза фон Гейгер, происходила из знатного обнищавшего сословья йоханнесбургских феодалов.
Уже с младенчества Карл удивлял окружающих своими не по-детски взрослыми идеями, поступками и изобретениями, многими из которых мы пользуемся и по сей день. Уже в три года он изобрел правостороннее движение. В четыре — купирование хвостов собакам и урну для бумаг. А в день своего пятилетия сочинил знаменитую песню "Кляйне Вальдшнеп Моцион", ставшую на многие века бессмертным гимном наиболее прогрессивных кругов немецкой детворы. На русский язык эта песня была переведена к середине XIX века как «Чижик-Пыжик».
Свои работы Похель обычно не подписывал, поэтому неудивительно, что большинство людей не знает автора даже таких общеизвестных изобретений, как губная гармоника, мыльница с крышкой, лыжи, анекдоты, куннилингус, обои и справки с печатью. Многие идеи Похеля были впоследствие украдены и получили широкое распространение под чужим именем. Так, монография "О земле" была переведена на русский язык с незначительными купюрами и опубликована под именем В.Ульянова. Однако не всегда это было следствием злого умысла — многие гениальные идеи буквально витают в воздухе, поэтому нет ничего удивительного в том, что в последующие века они были открыты вновь другими авторами совершенно независимо. Например, доподлинно известно, что Леонардо да Винчи никогда не был в Британском музее и, создавая "Мону Лизу", хранящуюся ныне в Лувре, не мог ничего знать о существовании «Джоконды» Похеля, авторство которой лукавые британцы впоследствие тоже приписали Леонардо в погоне за длинным рублем.
В 1539 году слух о молодом гении доходит до Берлина, и Похель получает от престарелого кайзера Вильгельма приглашение на работу. Ему предлагается прибыть в Берлин, возглавить королевскую лабораторию и срочно приступить к изобретению эликсира бессмертия. Кайзер обещает Похелю огромный по тем временам оклад 300 золотых марок в неделю и небывало удобный для того времени восьмичасовый рабочий день. Ответное письмо Похеля поначалу вошло в анналы философии, но к концу XX века было вымарано под давлением глобалистической морали. Вот оно: "Милый кайзер! Прочитав приглашение, я открыл смысл жизни и бизнеса. Наша жизнь столь быстротечна, что не в моих силах изобрести большей глупости, чем одному человеку работать на другого, отдавая свои дни в обмен на золото. Такая сделка необратима, и, значит, это не бизнес, а грабеж".
В тот же день Карл Густав Похель покидает мансарду, возвращается на родительский хутор и посвящает себя целиком любимому делу, о котором мечтал с детства, — выращиванию цикория. Этим он занимается до сих пор. Если вам повезет проезжать окрестности Йоханнесбурга в погожий день, вы сможете увидеть его в огороде.
День академика Похеля считается традиционно неблагоприятным для заключения сделок, кадровых перемещений и операций с ценными бумагами. Напротив, в этот день следует обдумать свою жизнь и без сожаления откинуть те обременительные узы и проекты, которые хоть и приносят различные кажущиеся блага, но мешают заниматься делом своей жизни и чувствовать себя счастливым. В традиционном юлианском календаре День академика Похеля не помечен из-за того, что не имеет строгой даты. Но в этом есть и свой плюс — его можно отмечать любого числа. Начнем сегодня?
4 июня 2001, Москва
Тридцать пять
— Ну, слава богу! А то я уж думал, все закрыто на этой захудалой планетке. Так. Чего у нас есть? Ух ты! Ага… Ага… Почем метеоритные отражатели? Впрочем, не важно, бог с ними, с отражателями. С какой радости еще и на отражатели тратиться, верно? Мой старый еще десять лет проработает. Я ж, собственно, не за этим. Мне-то нужен фильтр для ракетного сопла. Чего-то я не вижу фильтров… Эй, командир! Молодой человек! Эй! Фильтр для фотонного сопла, четверка, есть?
— Тридцать пять.
— Где? Ага. Вижу, вот он, в упаковке… Упаковка какая-то мятая… Он хоть новый? Дай поглядеть. Угу, новый. Болтики магнитные даже прилагаются. Это хорошо. А то, знаешь, повадились без болтиков продавать. И чего? Старыми крепить? Себе дороже там копаться — под соплом пыль звездная, еще Бог знает какую радиацию или инфекцию подхватишь. Так, значит, тридцать пять, говоришь?
— Тридцать пять.
— Не, командир. Дороговато! Тридцать пять — не разговор. А если, скажем, за пятнадцать?