День Астарты
Шрифт:
Винсмарт прошелся взад-вперед и продолжил.
— Как вы, конечно, знаете, науку принято делить на два типа: фундаментальную и прикладную. Фундаментальная наука занимается, грубо говоря, поиском Общей Формулой Всего, исходя из предположения, что подобная формула существует. Для решения этой великой задачи, фундаментальная наука исследует некоторые частные случаи процессов, условно относимые к физике, химии, биологии, etc. Эти частные случаи, сами по себе, фундаментальную науку мало интересуют. Это ступеньки для восхождения к Общей Формуле Всего — и только. Открыв некую физическую или химическую закономерность, и описав ее в математическом или в каком-то ином формальном виде, фундаментальная наука движется дальше. Вопросы применения найденной закономерности ее не беспокоят. Это — дело прикладной науки, которая занимается как раз практическими, жизненно-важными методами и техническими средствами применения найденных закономерностей.
Из зала послышался выкрик:
— Док Джерри! А Общая Формула Всего существует или нет?!
— Ее не существует! — четко произнес Винсмарт, — Это одна из немногих общих вещей, которые мы твердо знаем
Винсмарт остановился в центре круга и громко спросил:
— Если в избирательной заявке появится графа: «Субсидии на поиск Общей Формулы Всего», то кто из вас нарисует там какую-либо цифру, отличную от нуля? Давайте мы вместе посчитаем. Поднимите руки, кто нарисует не ноль, а другую цифру. Надо же, никто… Полное единогласие. Интересно, почему?
— Но Док Джерри! — раздалось из студенческого сектора, — Ты сам только что сказал: Общей Формулы Всего нет и быть не может!
— Да, действительно, — согласился он, — Но, вот беда, фундаментальная наука никак не может примириться с этим обстоятельством, потому что если такой формулы нет, то фундаментальная наука полностью лишается цели… И не делайте удивленные глаза. Наличие фальшивой цели может быть двигателем позитивной, практически полезной деятельности. Если вы помните историю теплофизики, то знаете, что именно в ходе поиска несуществующего флогистона, были разработаны все основные инженерные модели и методы расчета теплотехнических процессов.
— Но, когда выяснилось, что флогистона нет, никто не заплакал! — возразил кто-то из студентов с надувной пирамиды.
— Верно! — Винсмарт кивнул, — Но вот вам пример, более близкий к сути современной фундаментальной науки. Алхимия. Кто мне скажет, какова была цель алхимии?
Кто-то радостно выкрикнул.
— Сделать из говна золото!
— Скорее уж из свинца, — весело поправил Винсмарт, — Таков был самый популярный средневековый миф об алхимиках. Они запираются по ночам в лабораториях, и тайно варят в ретортах золото из свинца. Выгодное дело… Но в действительности, как это следует из дошедших до нас манускриптов, целью алхимиков было не превращение каких-то одних веществ в другие, а т. н. «Magnum Opus», Великое Деланье, слияние, извиняюсь за бред, материи и духа и достижение просветленного сознания, которое постигает замысел и принципы творца космоса, известного также, как бог библии. В ретортах алхимики пытались воспроизвести мифический процесс сотворения мира, и создать философский эликсир. А полезные достижения алхимиков — систематизация химических веществ и реакций, и разработка химической лабораторной техники — это побочные действия, которые для самих алхимиков были досадной необходимостью, а никак не целью. Аналогичная ситуация и с современной фундаментальной наукой, с точностью до представлений о возникновении вселенной. Исторически ближайший пример «Великого Деланья» — это Большие Коллайдеры — чудовищно дорогостоящие подземные тоннели для разгона и столкновения пучков тяжелых субатомных частиц. Напоминаю, что последовательное строительство этих монстров, стоимостью 5 — 10 миллиардов долларов, началось в 80-е годы XX века и завершилось в конце первой четверти уже нашего века. 4 из них были построены полностью и запущены, а через несколько лет работы — демонтированы. Еще несколько — начаты и брошены вместе с вложенными деньгами, по 2–3 миллиарда на каждый. Интересно, что еще до начала первого строительства, инженеры предупреждали: невозможно добиться стабильных характеристик электромагнитного поля в 15-мильном туннеле: на него будут влиять сотрясения грунта, электропроводность грунтовых вод, и приливные силы Луны. Но культовый мотив: экспериментальное воспроизведение плотности энергии в первые секунды Большого Взрыва, оказался сильнее разумных инженерных аргументов.
По палубе авианосца пронесся тоскливый многоголосый вздох — публике явно было жалко десятков миллиардов бестолково убитых денег — пусть и не своих. Джерри дождался тишины и продолжил.
— …Отсюда понятно, почему КПД фундаментальной науки примерно такой же, как у первого парохода Фултона 1803 года. Тем не менее, и этот пароход изменил мир, и фундаментальная наука тоже меняет мир, несмотря на то, что около 99 процентов вложенных в нее средств, тратятся на всякую… В общем, абсолютно непродуктивно. Итак, суммирую: фундаментальная наука совершенно необходима, как двигатель прикладной науки и технологии, но надо повысить КПД — опять же, по аналогии с пароходом. Кроме того, надо переориентировать основания фундаментальной науки таким образом, чтобы они соответствовали ожиданиям инвестора-потребителя. Есть, конечно, и другой путь — я имею в виду, для Меганезии — продолжать пользоваться фундаментальных исследований, за которые платят общества в других странах.
— А почему бы и нет? — раздалось из первого ряда.
Винсмарт широко улыбнулся.
— Прямой и честный вопрос. Отвечаю: потому, что Меганезия, как и еще несколько динамично развивающихся стран, перешагнула
Со второго ряда прозвучала какая-то реплика. Винсмарт снова улыбнулся и кивнул.
— Разумеется, создавать свою фундаментальную школу это не значит производить с деньгами ту операцию, которую девушка во втором ряду назвала «jodido-exodo». Не следует заимствовать глупости организационного характера. Разумеется, некоторый объем средств будет теряться, поскольку продукция фундаментальной науки носит принципиально вероятностный характер. Вложив тысячу долларов, вы можете быть совершенно уверены, что девятьсот из них не принесут ни цента. Возможно, и еще девяносто девять тоже ничего толкового не дадут. Но с одного доллара вы можете получить несколько миллионов, если повезет. Фундаментальная наука в этом смысле похожа на систематический поиск кладов на океанском дне… Мои хорошие друзья занимаются этим бизнесом, так что пример мне близок… Судя по реакции на палубе, многим присутствующим он тоже близок.
Переждав серию хлопков и взрывов жизнерадостного смеха, он продолжил.
— Итак: что имеется в фундаментальной науке и что из этого надо заимствовать? Во-первых, надо согласиться с тем, что фундаментального исследователя интересует физическое явление, а не потенциальный экономический выигрыш от применения следствий этого явления в производстве или сервисе. Если вы потребуете, чтобы исследователь предварительно доказывал вам, что такие следствия возможны, то вы испортите все дело. Приведу аналогию из античности. Те полисы, которые охотно снаряжали морских авантюристов на поиски новых земель, всегда оказывались в выигрыше, хотя значительная доля этих искателей удачи пропадала без вести, или возвращалась ни с чем. Всем было понятно, что известная им часть суши довольно невелика по сравнению с ойкуменой, и отправившись достаточно далеко в любом направлении, можно с высокой вероятностью найти землю — источник наживы… И, к слову: мне вообще не нравится термин «фундаментальная наука». Это сомнительный намек на некий тайный фундамент вроде упоминавшейся Общей Формулы Всего. Я предложил бы термин «экспансивная наука», в знак преемственности той океанской экспансии, на которой поднялись античные города, снаряжавшие мореходов.
На палубе послышались одобрительные восклицания.
— …Тем не менее, — произнес Винсмарт, — Ни один античный полис не стал бы давать деньги тому рыбаку из тонгайской сказки, который ходил на лодке вокруг острова и шлепал по воде пыльной циновкой, чтобы приманить короля селедок, исполняющего восемь желаний. Конечно, не обязательно, как в той сказке, появится акула, которая откусит экспериментатору пальцы, но деньги будут потеряны… Такой же разумный скептицизм нужен при субсидировании на не-прикладной науки. Тут мы столкнемся с очень специфической проблемой научной криптографии — традицией использования непонятных слов и выражений для создания ореола причастности к особому знанию, недоступному «профанам», которые не прошли послушничество и инициацию в священных стенах Храма Науки… Этот дегенеративный оксюморон: «Храм Науки» обязан своим происхождением европейскому средневековью. Если вы помните, в те времена в Европе господствовала христианская теократия, и какая бы то ни было интеллектуальная деятельность допускалась только при монастырях и только под контролем чиновников специального ведомства, учрежденного епископами. Многие университеты и научные школы сохраняют «храмовые» традиции, и культивируют ритуалы, снобизм и прочую мишуру, в ущерб пониманию научной проблематики. Я сталкивался с тем, что выпускники университетов воспринимают некоторые методы современной математики и кибернетики, как своего рода заклинания и волшебные палочки, работающие за счет скрытого в них тайного смысла. Я могу понять техника, который пользуется кибером, как оракулом, не интересуясь его устройством, хотя не одобряю даже этого. Но для ученого, это признак профессиональной непригодности.