День четвертый
Шрифт:
– В нашем распоряжении всегда остаются таблетки снотворного, – сказала Элиза.
– Это слишком рискованно.
Но дело было не только в этом. Элен уже настроила свое сердце на то, чтобы сделать все так, как они спланировали. Морская могила… Она провела определенное исследование и уже знала, что утопление – процесс далеко не безболезненный, но тут должны были помочь снотворные таблетки. И ни у кого не должно было остаться неприятных воспоминаний, связанных с тем, что он натолкнулся на их тела. Если они все сделают правильно, то просто исчезнут без следа.
– Ну, в конце концов все закончится, – возразила Элиза.
Элен закрыла глаза и попыталась отрешиться от фонового шума. Теперь, когда планы расстроились, необходимо было их пересмотреть. Она полагала, что постепенно большинство из задуманного ими все же встанет на свои места и снова станет осуществимо. Этого не произошло. Она прекрасно сознавала, что ее позиция относительно ухода из жизни была ненормальной с точки зрения психиатрии, тем не менее по-прежнему ощущала возбуждение – не радость, но близко к тому, – которым заразилась пять месяцев назад, когда приняла это решение.
Идея осуществить это во время морского круиза принадлежала Элизе. Элен никогда в подобные туры не ездила, и ее сразу захватила мысль провести последние дни на шикарном корабле с постелями из мягкого египетского хлопка и роскошным питанием. Это был ее вариант Бланш Дюбуа из «Трамвая “Желание”», которая мечтала умереть, съев отравленный виноград и держа за руку красивого корабельного врача. Элиза взяла им билеты на круиз «Фоверос» – у нее остались счастливые воспоминания о плавании с этой компанией в восьмидесятые годы, – причем для такого неопытного пользователя Интернета, как Элиза, многочисленные плохие отзывы (одна «звездочка» по пятибалльной системе) на сервисе CandidCruisers.com каким-то образом оказались незамеченными. Читая их, Элен была в шоке: один из пассажиров обнаружил, что у него из крана в ванной сочится моча. Но потом она подумала: а какая, собственно, разница? Ну насколько плохо там может быть?
Плохо, но не ужасно. Честно говоря, первые три дня круиза были даже менее отвратительными, чем ожидалось, хотя ей и пришлось пережить несколько тяжелых часов, когда они на второй день бросили якорь у собственного острова компании «Фоверос».
– Разве здесь не прекрасно? – постоянно ахала одна супружеская пара, когда их на посыльных катерах везли к пристани, но Элен видела только кричащую безвкусицу и некогда действительно прекрасный остров, покрытый метастазами убогих магазинов, торгующих всевозможным ширпотребом.
Рядом с «Бьютифул Дример» стояли еще два лайнера «Фоверос», и Элен была поражена количеством людей, высыпавших из их внутренностей и сплошным потоком хлынувших в эту резервацию торговли дьюти-фри. Они с Элизой нашли тенистое местечко рядом с баром в пиратском стиле на пляже, и хотя она храбрилась, целый день ее не оставляла какая-то апатия. Когда они снова вернулись на борт, ей, как никогда ранее, бросались в глаза люди, жадно набивавшие рот посредственной едой, без устали глотавшие разноцветные коктейли и оставлявшие за собой на столах многочисленные объедки, чтобы кто-то другой убирал все это после них.
А потом на помосте сцены, установленной на палубе «Лидо», она увидела женщину, которая в одиночестве, ни на кого не обращая внимания, танцевала под какую-то поп-мелодию. Приятель принес ей тарелку с едой, и она продолжала танцевать, время от времени запихивая в рот кусочки картошки фри и не пропуская ни одного движения. Элен перехватила взгляд Элизы, и они вместе расхохотались. Она до сих пор толком не могла понять, каким образом эта сцена выхватила ее из экзистенциального кризиса или что там это было, но внезапно отчаяние перестало переполнять ее. В этом было какое-то противоречие: она собиралась умереть – она уже приняла решение! – но при этом не хотела уходить с этим чувством. Она не хотела быть просто еще одной унылой старухой, отправившейся в уцененный круиз, чтобы свести счеты с жизнью.
Да, это был первый раз, когда она могла честно сказать себе, что подавлена. Она тщательно старалась насладиться вчерашней поездкой на остров Косумель. В определенно жуликоватом пункте проката машин они арендовали джип и проехали по всему острову, останавливаясь на пустынных пляжах, чтобы побултыхаться в волнах. Пропустив по паре «Маргарит» в ресторане «Жирный вторник», они, хихикая, по дороге к кораблю прошли через обязательный пассаж дьюти-фри, подбадривая друг друга в попытках найти самый жуткий сувенир. После обеда они развлекались в галерее, позируя для фотографов. Там можно было сняться с танцором, с целой грудой фруктов на голове или перед концертным роялем. Их приятно забавляло, что эти нелепые фотографии будут последним свидетельством прожитой ими жизни, доказательством того, что они были счастливы, счастливы до самого конца…
Неожиданно громко заработала система оповещения, и Элен, вздрогнув, вышла из состояния задумчивости.
– Добрый день, дамы и господа, это Дамьен, директор вашего круиза. Мы хотим поблагодарить вас за терпение. В то время как вы, вероятно, уже находитесь в местах сбора, мы продолжаем работать с возникшими техническими проблемами, которые будут устранены в ближайшее время. Капитан принял решение возобновить работу баров, поскольку мы рассчитываем…
Голос Дамьена утонул в шквале восторженных возгласов, и место сбора опустело, потому что все направились в бар.
– Хочешь чего-нибудь? – спросила Элиза.
– Нет, благодарю. – Элен зевнула. – Оп-па! Я что-то совсем сонная. Меньше всего ожидала от себя такого сегодня ночью.
Элен снова сверилась с часами. Одиннадцать тридцать. Она была уверена, что в районе палубы «Безмятежность» по-прежнему околачивается слишком много народу, чтобы можно было рискнуть. В любом случае, они все равно не могут сделать этого, пока не примут снотворное и не выждут полчаса, пока таблетки начнут действовать. Зопиклон остался в их каюте – Элиза забыла сунуть флакон с лекарством в сумочку, когда они получили инструкции отправляться к месту сбора пассажиров.
«Ангел» с волосатой спиной вернулся к своей компании, триумфально притащив три упаковки пива, за ним следовала женщина в красной тунике, которая принесла поднос со стопками, наполненными какой-то пурпурной жидкостью. Волосатая Спина бодро опрокинул две рюмки, схватил женщину в красном и, обняв, принялся слюняво облизывать. Она хихикала и прижималась к нему. Он зажал ей рот губами и сунул руку под платье, оголив ее обгорелое бедро и размытую татуировку – похоже, фигурку Элмера Фадда.
– Мне подобное поведение на публике даже в страшном сне привидеться не могло, а тебе? – недовольно бросила Элиза.