День Гагарина

Сборник

С верхнего мостика стартового устройства прекрасно видна степь. На востоке чуть начинало алеть. Редкие облака висели в небе нежно-розовыми комочками. Предрассветный прохладный ветерок проникал под куртку. Тишина.

На нижних этажах — площадках обслуживания — работают ракетчики. Заправляют ракету топливом. У ее подножия — несколько человеческих фигурок. С высоты они кажутся крошечными, но узнать можно. Вот Сергей Павлович отошел от небольшой группы. Прикрыв глаза рукой, он смотрит вверх, машет. Я спустился

на лифте вниз.

Королев спокоен, внешне по крайней мере. Но лицо уставшее.

— Ну, как дела, старик?

— Все в порядке, Сергей Павлович, ждем.

— Знаю, что все в порядке. Я, пожалуй, поеду туда, к ребятам, посмотрю, как у них подготовка идет.

И он пошел к своей машине. Теперь вижу, волнуется Главный, сильно волнуется, оттого и ищет, чем бы занять паузу, а занять лучше всего делом… Автобус с космонавтами приедет через час. Делать пока и нам нечего. Я медленно пошел по «козырьку» вокруг ракеты. Хороша все же наша машина, грандиозна, но и легка, изящна даже. Подошел один из испытателей:

— Давай пройдемся немного, пока автобус не приехал.

— Давай.

Мы спустились с «козырька» и по дороге, кольцом окружавшей стартовое устройство, пошли вокруг ракеты. Говорить ни о чем не хотелось. Вдруг представил себе, сколько же людей ждут сейчас этого момента — старта в космос!

Ждут радисты на командно-измерительных пунктах, еще и еще раз проверяя свои передатчики, приемники, антенны…

Ждут операторы, кому предстоит держать связь с космонавтом, еще и еще раз сверяясь с программой полета…

Ждут летчики поисковых групп в районе приземления, держа наготове самолеты, вертолеты, средства связи…

Ждут специалисты координационно-вычислительного центра…

Ждут тысячи людей в Москве и в Ленинграде, в Крыму и на Кавказе, в Средней Азии, в Сибири, на Дальнем Востоке…

— Нет, давай вернемся, — предлагаю напарнику, — посмотрим еще разок, все ли в порядке?

Круглый люк кабины прикрыт легкой предохранительной крышкой. Монтажники, облокотившись на перила, всматриваются вдаль, откуда вскоре должен был появиться автобус. Подошли машины с членами Государственной комиссии. Вернулся Сергей Павлович. По плану в шесть утра близ стартовой площадки, в «банкобусе», должно состояться последнее предстартовое заседание Государственной комиссии.

Час пролетел незаметно. Долгожданный автобус подкатывает почти к самой ракете. Я спустился вниз. Из передней дверцы выходит Юрий Гагарин. Он в ярко-оранжевом скафандре.

Королев ни взглядом, ни словом старается не показывать своего волнения и озабоченности. Нарочито спокойно и деловито поторапливает:

— Юрий Алексеевич, пора. Нужно садиться! Обнялись они с Юрием. Слегка поддерживая Гагарина под локоть, веду его к ракете. Поднялись по пятнадцати ступенькам на маленькую площадочку, к дверце лифта. Рядом с нами

Федор Анатольевич Востоков. Юрий на минуту задержался, повернулся к провожающим, поднял руки, посылая всем привет.

В кабине лифта нас — трое: Гагарин, Востоков и я. Две минуты подъема — и верхняя площадка. Открываю дверцу. Прямо в лицо — яркий свет ламп: сюда уже успел проникнуть Володя Суворов. Отвернуться некуда, на мостике тесно. Понять можно настырность Володи, ведь дубля не сделаешь: такое не повторяется!

Подошли к люку корабля. Юрий осмотрелся, заглянул вовнутрь.

— Ну как? — с улыбкой спрашивает он.

— Все в порядке, «первый» сорт, как эСПэ говорит, — отвечает ему монтажник Володя Морозов.

— Ну, раз так — садимся.

Федор Анатольевич с одной стороны, я с другой помогаем Юрию подняться, закинуть ноги за обрез люка и лечь в кресло. Очень хорошо помню, что в этот момент в памяти со всей отчетливостью всплыло: цех, первый визит будущих космонавтов к нам, первое наше знакомство, Юрий Гагарин первым садится в кабину корабля…

Отхожу чуть в сторону, чтобы не мешать Федору Анатольевичу колдовать с привязной системой и креслом. Устроившись, Юрий начал проверку радиосвязи, и почти тут же из люка послышалось:

— Как слышите меня? Вас слышу хорошо… Вас понял: приступить к проверке скафандра.

Я заглянул в корабль. Юрий почти автоматически делал все, что было многократно оттренировано, отрепетировано. Федор Анатольевич довольно улыбается:

— Вот так, дорогой мой, правильно, правильно! Минут через пять Гагарин спокойно докладывает:

— Проверку скафандра закончил.

Из бортового динамика слышен ровный голос Сергея Павловича:

— Как чувствуете себя, Юрий Алексеевич?

— Чувствую себя превосходно. Проверка телефона и динамиков нормально. Перехожу сейчас на телефон.

— Понял вас. Дела у нас идут нормально, машина готовится нормально, все в порядке.

— Понял. Я так и знал. Проверку связи закончил. Как поняли меня?

Затем Юрий переключил линию радиосвязи на телефоны гермошлема, и мы не могли больше слышать вопросов, задаваемых ему, но по его ответам было понятно, что с ним говорят то коллеги-космонавты, то Сергей Павлович.

Через несколько минут слышу:

— Понял, подготовка машины — нормально. У меня тоже самочувствие и настроение нормальное. К старту готов.

Пять минут девятого. Голос Юрия:

— Вас понял: объявлена часовая готовность.

Для нас наступала самая, пожалуй, трудная минута. Пора попрощаться с Юрой и закрывать люк. Тяжелая крышка на руках у монтажников. Протискиваюсь в кабину, что-то хочется еще сказать. Но что? Хотя вот…

— Юра… а эти три цифры на замке, — я кивнул на конверт, прикрепленный к стенке кабины, — один, два, пять… Понял? Это по секрету.