День Гнева
Шрифт:
Только когда он испустил свой последний стон, Денис опомнился и понял, что стоит сейчас с простертыми вперед руками.
Четверо уцелевших, не раздумывая, отступили на шаг назад с явным намерением бежать.
— СТОЯТЬ! — рявкнул Денис, ощутив как эхом прокатилась боль от грудной клетки по всему телу. Он еще не осознал того, что с ним произошло, но понимал теперь одно, он в силах уложить не только этих четверых, но и еще хоть десяток таких подонков. Отомстить…
Все три ножа одновременно вырвались из их рук и взвились в воздух, застыв на уровне глаз. Они подчинялись
Листва деревьев зашумела громче, стоило ему провести по воздуху рукой, огненный цветок за его спиной обдал теплом, стоило лишь подумать об этом, ножи дрогнули, готовые устремиться вперед, подобно пулям, по одному лишь мановению руки.
— Стоять и слушать меня! — боль ушла вместе со всеми остальными чувствами и ощущениями. Осталась лишь обжигающе холодная ненависть под сердцем, да ощущение силы и всемогущества в сознании. — Вас четверо, я один. Зато ножей у меня три!
Мысленный посыл и одно из зависших в воздухе лезвий сделало резкий выпад, вспоров рубашку на животе одного из них, слегка задев и кожу. Тот вскрикнул и отшатнулся назад, закрыв лицо руками, но нож уже вернулся обратно, заняв место между двумя другими.
— Так вот, я дам вам фору в две минуты, а затем отправлю их по вашему следу. Словно ищеек… И уж будьте уверены, они вас догонят, это только вопрос времени, ведь я помогу им в этом. Все ясно? Три ножа, четыре цели! Один будет иметь шанс спастись, если побежит очень-очень быстро, но не домой, как вам бы хотелось, в отделение милиции! Только там я не стану вас искать! Время пошло!
Они стояли, ошарашено глядя на Дениса и замершие в воздухе ножи.
— Один…
Парни переглянулись, и во взгляде каждого сквозил испуг. Хмельную пелену с их глаз сдуло словно ветром.
— …четыре, пять…
Один сорвался с места и в следующую секунду уже исчез в ночи.
— …семь, восемь…
Его примеру последовали двое других.
— …одиннадцать, двенадцать…
Последний проводил друзей испуганным взглядом и повернулся к Денису с мольбой, написанной на испачканном кровью лице.
— Мы же не хотели… Я никого не трогал!
— …пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…
— Пожалуйста!
Заплывший огромным синяком глаза Дениса не выражал ничего. Он, казалось, умер, отключившись и от разума и от внешней среды. Зато второй словно горел алым огнем. В нем светилось неуправляемое бешенство, жажда мести и крови. И смертный приговор…
И он прочел этот приговор в этих глазах — безжизненных, и полных ненависти. Понял, что молить о пощаде бесполезно и, сорвавшись с места, так же исчез в ночи. Еще несколько секунд до Дениса долетал его неровный топот, а затем стих и он.
И вновь на укрытой темнотой поляне повисла тишина, нарушаемая, как и прежде, лишь потрескиванием догорающего костра, исчерпавшего свои силы. Вот только теперь в этой тишине чувствовалось не напряжение, как ранее, не юношеская грусть по ушедшему детству, а тяжелая, жесткая усталость. Усталость и шок от пережитого. Это ощущали все, кроме Дениса, мысли и чувства которого были заняты другим. Он пытался свыкнуться с мыслью о своих новых возможностях. О том, что он только что убил двоих и намеревается убить еще троих подонков…
Тихо застонав поднял голову с земли Коля, и Ира Честырева тут же, забыв про страх, бросилась к нему.
— Коленька, ты цел? — вопрос этот прозвучал в тишине необыкновенно резко и неуместно, и даже сама Ира тут же умолкла, поняв это и села рядом с ним на землю, положив Колину голову себе на колени.
Таня сделала несколько шагов к Денису и попыталась выдавить хоть несколько слов из пересохшего горла.
— Денис? — голос звучал, словно из глубины колодца. Сухой и надтреснутый, такой непохожий на всегда мелодичный и живой, к которому привыкли ребята. — Дениска! Скажи хоть что-нибудь!
Он не ответил, продолжая стоять спиной к ней, держась правой рукой за раненое плечо. Таня не могла проследить направления его взгляда, но инстинктивно чувствовала, что смотрит он на лежащего возле своей разбитой гитары Антона.
— …пятьдесят четыре, пятьдесят пять… — монотонно бормотал Денис, делая мелкие, робкие шаги к нему.
На то, чтобы одолеть разделявшие их три-четыре метра у него ушло восемнадцать секунд — Таня отчетливо слышала его бормотание, отсчитывающее секунды, словно стрелка часов.
— …семьдесят четыре, семьдесят пять…
Он опустился на корточки и медленно положил руку на плечо Антона. Легонько толкнул. Сильнее. Еще сильнее, пытаясь перевернуть на спину.
Надя очнулась от ступора и сделала пару шагов к ним, но в этот момент Денис с нечеловеческим криком вскочил на ноги, ненадолго забыв об отсчете времени, и швырнул разбитую и покореженную гитару в костер. Огненный цветок взметнулся вверх, ловя на лету подброшенную ему добычу, и ярко вспыхнул, заплясав по лакированной древесине инструмента.
Надя отшатнулась от него, поймав взгляд безумных глаз, в одно мгновение осознав, что произошло.
— Он мертв?… — прошептала она чуть слышно.
— Да! — не видя ее ответил ей Денис. — Они убили его!
Три ножа дрогнули в воздухе, с легким звоном соприкоснувшись в воздухе лезвиями, словно напоминая о себе, и он обернулся к ним.
— Девяносто два… девяносто три… К черту!
Огонь спрятался в угли подобно кошке, шмыгающей под диван, услышав злость в голосе хозяина. Коля широко раскрыл глаза, в одно мгновение придя в себя и крепко схватил за руку Иру, рефлекторно пытавшуюся в этот момент вскочить на ноги. Надя и Таня сделали шаг назад, прочь от него, ужаснувшись перекошенному ненавистью лицом.
— Сто двадцать! — с улыбкой мертвеца провозгласил Денис, неопределенно махнув рукой в ту сторону, куда убежали четверо уцелевших в драке.
Все три ножа дрогнули на мгновение, а затем, словно бы выбрав направление, рванулись вперед с такой скоростью, что девушки успели заметить лишь серебристые молнии, прочертившие воздух.
В ту же секунду деревья всколыхнулись, словно от мощного урагана, а ножи, едва успевшие долететь до края поляны, вспыхнули ярким пламенем, моментально испарившим не только пластиковые рукоятки, но и стальные лезвия.