День Гнева
Шрифт:
Глядя на растопырившего руки и ноги и скорчившего уморительную рожу Антона, девушки прыснули со смеху, а Надя Терещенко нежно прижалась к нему, всем своим видом показывая, «Этот приколист — мой! Никому его не отдам!»
Ребятам не впервой было вот так ходить на пикник в лес, расположившийся между промышленной зоной, примыкавшей к «Снегирям» и станцией Иня-Восточная, за которой, собственно, начинались уже настоящие дебри с полями, озерами, болотами и… испытательным аэродромом завода Чкалова. Вместо того, чтобы идти в обход через дачный поселок, друзья всегда предпочитали прямую дорогу, через территорию завода ЖБИ-3, бодро перемахивая через ограду и нередко натыкаясь на охранников или сторожей. Подобные встречи их абсолютно не волновали — объясняя охране, что они не воры, а всего лишь туристы, решившие срезать путь через завод, они спокойно шли дальше — зачем пытаться задержать трех крепких парней, настроенных вполне миролюбиво и, вроде бы, не желающих ничего красть? Зачем лезть на рожон?
Березовый лес, в который они держали путь, стоил тех двух-трех километров, которые предстояло пройти. Разумеется, можно было податься и куда поближе — реденькие березовые рощицы подступали к «Снегирям» чуть ли не вплотную и местная молодежь любила отдыхать в лесочках, уютно прикорнувшей на берегу довольно большого по городским меркам озера Спартак. Вот только ни Дениса, ни его друзей, не прельщал лес с практически полным отсутствием дров, зато с наличием на земле банок, бутылок, тюбиков от клея, шприцов и презервативов (использованных, разумеется) — здесь любили отдыхать отнюдь не только влюбленные парочки. Поэтому, побывав несколько раз за заводом и вдоволь насладившись печеной картошкой и прожаренными на огне сардельками, ребята решили, как только степлеет обязательно отправиться туда всей компанией, со своими девчонками.
— А что это там, впереди? — спросила Ира.
— Сторожевая будка. — ответил ей Антон. — Иногда там даже какой-нибудь служака стоит.
Спустя десять минут сторожевая будка, расположенная в паре метров от колеи железной дороги, вырисовывалась уже вполне отчетливо. Более того, так же отчетливо был виден и стоящий перед ней молодой парень в солдатской шинели. Спустя еще пару минут ребята поравнялись с ним.
— Куда идем? — хмуро спросил он.
— Туда. — неопределенно махнул рукой Антон, указывая направление.
— А о том, что здесь ходить нельзя, знаем?
— Нет! Мы думали, что проход открыт. Дачники же ходят?…
— Дачники ходят, — с улыбкой ответил солдат, — Вот только до моего поста они не добираются сворачивают раньше. Да и их скоро отстреливать начнем, а то ходят ту всякие… Недавно шел тут мимо моего сменщика какой-то мужик с мешком. Тот его спрашивает, что, мол, в мешке у тебя, батя, а тот глазами зыркает по сторонам — «Картошка» — говорит. «Какая, к едреной матери, картошка, коли она у тебя позвякивает, а?» Короче, скрутили мужика — медных проводов на заводе насрезал.
— Ну, мы-то народ честный, — Антон был традиционном делегатом в любых переговорах, — У нас и сумки маленькие, медь вашу, драгоценную, и положить-то некуда. На природу решили выбраться, костерок пожечь… Тут и лес-то совсем рядом! Ну не поворачивать же нам обратно, а? На будущее знать будем, что проход закрыт.
Солдат усмехнулся:
— Ну-ну! Знаю я вас таких! На природу их понесло! Да вижу, что на природу, вот только ходили вы мимо меня, ходите, и ходить, видимо, будете, пока мне начальство боевые патроны не выдаст! Тебя я даже, кажется, встречал уже. — добавил он, обращаясь к Антону.
Девушки, прекрасно зная, что требуется в этой ситуации от них, мило заулыбались, демонстрируя ослепительно белые зубы. «Ну что возьмешь с молодежной компашки, в которой, к тому же, такие красотки?»
— Ладно уж, идите! Не буду портить вам выходной. Вот только достали вы меня все! Сижу тут, книжку почитываю, а тут то вы, то еще шестеро с пол часа назад прошли. Смотрю на них, вижу, морды пьяные… С теми так просто и связываться не захотелось. И еще, время уже позднее, восьмой час, так что вы, наверное, раньше полуночи оттуда не уйдете.
— Затем и идем. Ночью у костра посидеть, спеть пару песен, — Антон любовно погладил свою гитару, — Попрыгать через костер в рое искр…
— Ясен перец, за тем и идете. Я вам вот только что скажу, обратно этой дорогой не возвращайтесь! Не смотрите, что завод в выходные пустынный, сторожа у нас есть. А увидят вас ночью — могут и собак спустить. Вам оно надо? Нет! И нам потом от ментов отписываться тоже не хочется. Так что, просто не ходите!
Поблагодарив его, ребята двинулись дальше и, пройдя несколько шагов, все вшестером, словно по команде, обернулись. Юноша стоял на прежнем месте, глядя им вслед и, увидев что они обернулись, помахал им рукой.
— Нормальный тип. — прокомментировал Антон. — В одном он прав, не в первый раз мы уже мимо него ходим, раз уж не только я его, но даже и он меня запомнил.
— Здесь сворачиваем. — сказал Коля Сергеев и первым повернул направо, оставляя позади надоевшие шпалы. — Навстречу природе!
— Эх, и послушалась же я вас! — подала, наконец, голос девушка Дениса, Таня Алукард. — Сидела бы сейчас дома, на удобном диванчике…
— И не отведала бы с нами печеной картошки… — закончил за нее Денис.
— … А печеную картошечку приготовила бы в духовке.
— Да брось ты, Танюш, это ж совсем не то!
— Шучу, шучу. Но все же, идти далековато.
— Да какое далековато? — крикнул Коля, еще сотня метров и все! Расположимся вон в том лесочке…
Спустя несколько минут они уже устраивались на небольшой полянке. Девушки принялись обустраивать место для пикника, а парни разбрелись в разные стороны за дровами, звучно перекликаясь и поминая недобрым словом ямы, пни и колдобины, попадающиеся под ногами. А вскоре посреди поляны разгорелся большой костер…
К девяти часам была съедена вся картошка. К десяти та же участь постигла и сардельки, половина из которых погибла в огне, сорвавшись с тонких прутиков, заменявших ребятам шампура. К половине десятого, когда летнее солнце нехотя стало сползать за горизонт, было употреблено вовнутрь почти все пиво, вместе с припасенными специально для этой цели упаковками копченых кальмаров. Ну а ближе к десяти, когда окончательно стемнело, ребята расселись вокруг костра по парам и, под потрескивание дров в костре, завели разговор о смысле жизни, превратностях судьбы, женском непостоянстве и свинстве институтских преподавателей, прерываемый иногда песнями изрядно захмелевшего Антона.