День рождения Буржуя - 2
Шрифт:
– Алло, это снова я. У нас осложнения... Понял, уходим.
Горячие струи приятно обжигали и расслабляли каждую мышцу, холодные - дарили бодрость и заставляли кровь быстрее бежать по жилам. Буржуй постанывал от наслаждения. Пять минут такого контраста, и можно позабыть о ночи, проведенной в камере. Он выключил воду и подошел к зеркалу. Рассеченная губа, синяк под глазом - как это напоминало былые времена. Владимир еще раз взглянул на свое отражение и иронично хмыкнул.
Толстый, который все время, пока его друг смывал с себя тюремную грязь, топтался
– Да, хата у тебя миллионерская, - подвел он итог осмотру.
– Вот не думал, что ты так роскошь любишь.
– Это что!
– довольный Толстый с гордостью обозрел свои владения и потащил Буржуя к широкому окну.
– Ты панораму оцени! Видно, что в столице проснулся, не спутаешь. Опять же до нашей "Круглой башни" - рукой подать. До стойки - сто двадцать семь шагов ровно, я сам замерял.
– Я ж говорю - куркулина ты.
– Мне что!
– Толстый тут же надел на себя личину аскета.
– Я могу и на матрасике. Под пальтишком. Солдат всюду дома! Я, между прочим, о твоей сестре забочусь, ясно?
– Ясно, - ухмыльнулся Буржуй.
– У тебя выпить есть?
– Полно. Мне же ведьма "стоп-машину" сварганила, так закрома нетронутые стоят.
Бар действительно ломился от разнокалиберных бутылок. Буржуй налил себе коньяку и отпил. Толстый проводил бокал тоскливым взглядом и непроизвольно сглотнул.
– Кстати, ты о Вере вспомнил, - оторвал его от невеселых мыслей Коваленко.
– Она где?
– Понятия не имею, - признался любящий супруг.
– Да...
– протянул Буржуй.
– Достался мне зятек. Или кто ты мне, если по правилам? А вообще, неважно, потом разберемся. Когда все же Верка придет?
– Сейчас позвоню, узнаю...
– Погоди звонить-то. Давай решим, как действовать будем.
– А чего решать? Ты ж уже тут, - Толстый всегда отличался железной логикой.
– Так что мне - дверь ей открыть?
– Нет, - засомневался Толстый, - дверь - это больно люто. Слушай, давай так. Ты прячешься в шкаф...
– Ага! А когда Вера входит, вою оттуда погромче! Умнее ничего не придумал?
– Так ты не дослушал просто, - Толстый укоризненно поглядел на друга.
– Не надо выть. Я просто ей все выкладываю, она, ясное дело, не верит, тут я тебя и предъявляю! По-моему, гениально. Могу даже поспорить с ней на что-нибудь. Для понта.
– Идиотски как-то получается. Год врал родной сестре, а потом еще и в шкаф залез.
Толстый задумался, взвешивая этот довод. Потом оценивающе обвел взглядом всю обстановку в комнате. Для верности заглянул в спальню. И подвел итог:
– Все равно в шкаф лучше, чем под кровать.
– Думаешь?
– засомневался Буржуй.
– Сто пудов! Или можно еще так. Мы оба залазим в шкаф, я появляюсь первый и говорю: мол, Верка, спорим - я тут не один? Она железно решит, что я вру, захочет проверить, а там...
Вера стояла в двери и держалась за косяк. Еще полчаса назад она сидела на могиле Буржуя и поминала его, а теперь он появился в ее гостиной живой, здоровый и в превеселом настроении. В том, что это живой Буржуй, а не его тень, не его привидение, она не усомнилась ни на секунду. Первой мыслью было, что весь прошлогодний ужас - это всего лишь страшный сон, кошмар, и вот теперь она очнулась от него, и ее брат просто забежал к ней в гости, а где-то там живая Амина нянчит своего ребенка, и баба Катя, как всегда, хлопочет по дому. Но потом пришло понимание: нет, жив только Буржуй - каким-то чудом, по какой-то причуде судьбы.
Потом нахлынула ярость. Как же они могли! Как же эти два паясничающих урода посмели так с ней поступить! Как смеют они юродствовать сейчас! Да она же разорвет их в клочья!
На смену злости пришла радость - брат все-таки жив! И жалость как же несладко ему приходилось весь этот год! И понимание - значит, так было назначено судьбой и нужно случившееся принять и жить дальше.
Друзья так по-мальчишески увлеклись, что и не заметили - в гостиной они давно не одни. Буржуй продолжил мысль Толстого:
– ...А там мой скелет! Нет уж, давай лучше, как сначала придумали. Я залезаю в шкаф...
– Не надо... Не надо залезать в шкаф...
Буржуй и Толстый, вздрогнув, замерли. Вера подошла к ним и остановилась в шаге, переводя взгляд с одного на другого и не произнося больше ни слова. Толстый первым не выдержал молчаливого упрека и с грохотом рухнул на колени. Через секунду к нему присоединился Буржуй. Вера взяла обе такие дорогие ей повинные головы за волосы и столкнула их, потом прижала к себе. Она и плакала, и смеялась.
– Родные вы мои... Любимые... Что ж вы со мной делаете... Что бы я без вас делала...
Вопль Артура разнесся по пустому залу и эхом отозвался в самых дальних закулисных углах.
После очередной репетиции кутюрье, отпустив девиц, сидел у режиссерского столика и в свете настольной лампы тихо-мирно рассматривал рекламно-модельные журналы. Время от времени он отрывал глаза от глянцевых страниц и, возведя взор к потолку, восхищенно прицокивал языком. В один из таких моментов приобщения к великому перед просветленным этим взором вдруг предстал покойник в старом спортивном костюме, маловатом ему размера на два. Вот тогда Артур и заорал. А замолчав, попытался неумело перекреститься.
– Хватит комедию ломать!
– рявкнул покойник.
– Что ты делал вчера?
– Господи Боже. Вы...
– пролепетал Артур. Перед ним стоял Борихин, а позади, в проходе, топтался Василий в странной вязаной кофте, рукава которой едва прикрывали ему локти.
– Я видел... Вас это... На куски... Обоих...
– продолжал лепетать перепуганный кутюрье.
– Значит, видел, - с торжеством в голосе проговорил сыщик. Выходит, не ошиблись мы!
– И...извините... Можно я вас потрогаю...
– Артур начинал понимать, что перед ним не привидения, но желал в этом убедиться.