День рождения Буржуя - 2
Шрифт:
Вера обеспокоенно прислушивалась к звукам, которые доносились из ванной. За шумом пущенной во весь напор воды едва различимы были какое-то уханье, бормотанье, шлепки и стоны.
– Слушай, Буржуй, может, заглянешь?
– обратилась она к Владимиру.
– Что-то слишком уж долго там они...
– Нормально, - Буржуй наливал себе очередную рюмку.
– Толстый знает, что делает.
– Да он его бьет, по-моему...
– тревожилась Вера.
– Значит, так и надо, раз бьет, - преспокойно заметил Буржуй и закусил текилу вареником.
–
– возмутилась Вера, но, понимая, что ничего другого не остается, смирилась и, подперев ладонью щеку, стала ждать.
В ванной голый Пожарский стоял под ледяным душем и постанывал. Толстый растирал его жесткой мочалкой и шлепал широченной ладонью по спине, груди и бокам - делал массаж. Олег выглядел полностью пришедшим в себя, хоть и дрожал крупной дрожью. Он предпринял вялую попытку выбраться из-под душа. Толстый довольно бесцеремонно запихал его назад.
– Куда, Олежка! Еще не вечер, терпи.
– Мне...
– Пожарский икнул.
– ...холодно.
– Холодно, говоришь?
Толстый внимательно посмотрел другу в глаза, спокойно перешагнул через край ванны и, потеснив Пожарского, встал под струю прямо в костюме и модельных итальянских туфлях.
– Точно, не жарко, - удовлетворенно подытожил он, впечатления.
– Зачем?
– поразился Олег.
– А чтоб тебе не одиноко было.
– Костюм же...
– напомнил Пожарский.
– А, костюмчик, - согласился Толстый.
– Это точно.
– Он снял с себя мокрый пиджак, секунду повертел его в руках и одним движением разодрал пополам, а лоскуты швырнул на дно ванны.
– Толстый, не надо, - взмолился Пожарский.
– Пожалуйста.
– Надо, Олежка, - Толстый схватил Пожарского за плечи и потряс, заглядывая ему прямо в глаза.
– Есть такое дело - дружбой называется. Тебе холодно - и я померзну. Тебя бьют - а я подставлюсь. Ты обосрешься - я постираю. Извини, что излагаю грубо - не из графьев буду, - но очень надо, чтобы ты вспомнил кое-что. Как мне, калечному, помогал в сортир доползать! Как от шпаны не бегал! Как одним из нас был!
– Уйди из-под воды. Толстый, пожалуйста. Я сам.
– Голос Пожарского изменился: исчезли нотки истеричной жалости к себе, появилась твердость.
– Дудки!
– рассмеялся гигант.
– Вдвоем - оно быстрей вспоминается. Я точно знаю.
На кухне дым стоял коромыслом. Борихин и Семен Аркадьевич пили кофе, курили, разговаривали. И, судя по тому, насколько сгустилась в помещении атмосфера, беседа тянулась уже довольно долго.
– Вот еще выдумали!
– горячился старик.
– Даже не думайте никуда переезжать!
– Помилуйте, Семен Аркадьевич, - убеждал его Борихин, - наниматель дает новую квартиру - что ж мы будем вас стеснять! И так вон уже...
– Эх, только ваша молодость...
– При этих словах старика Борихин комично погладил себя по плешивой голове.
– Да-да, только ваша молодость не позволяет вам понять: самое лучшее, что вы можете для меня сделать - это, как вы выразились, стеснять меня по любому поводу. Хуже одинокой старости - только старость одинокого мента. И когда Сережа... Когда он...
– старик задохнулся от возмущения.
– Ну-ну, успокойтесь, Семен Аркадьич. Не обижайтесь на него. Как говорится - отпечаток профессии...
Эксперт упрямо покачал головой и сказал печально:
– Пнуть старость - это не отпечаток профессии, Игорек. Это душевная жестокость. Умение получать удовольствие от страданий другого человека. Или полное безразличие, что, поверьте, не намного лучше.
В душе Борихин был вполне согласен со стариком. Имеются у Сергея подобные замашки. Но признать это вслух, критиковать друга за его спиной, то есть как бы даже предать его, он не мог, а потому поспешил перевести разговор на другую тему:
– Вы мне лучше о взрыве еще расскажите.
– Да картина, собственно говоря, довольно ясная, - охотно поддался на уловку эксперт.
– Я бы сказал, незагадочная...
– Все-таки думаете - не подрыв во время минирования?
– Убежден. Характер останков - уцелевших участков кожи и внутренних органов - и анализ одежды позволяют говорить о нездоровом образе жизни, пьянстве, возможно - бродяжничестве. А минировали ваше жилище профессионалы, это видно сразу.
– Спецслужбы?
– сразу же напрягся Борихин.
– Нет, совсем не обязательно. В методах ничего нового и неожиданного. Работали люди, попросту владеющие традиционными навыками минирования, вот и все...
– И вам это все кажется незагадочным?
Эксперт развел руками, словно извиняясь за то, что картина взрыва не является для него загадкой.
– Конечно, - пояснил он.
– Квартира была уже заминирована, когда в ней оказались случайные люди - скорее всего, бомжи или мелкие квартирные воры. Это, конечно, лишь версия.
Борихин поскреб щетинистый подбородок и проговорил задумчиво:
– Значит, кто-то из нас двоих, как говорится, фартовый - или я, или Василий.
– Кстати, должен признаться, удивляюсь вашему спокойствию, Игорь, - с ноткой осуждения в голосе сказал Семен Аркадьевич.
– За все время вы ни разу ему не позвонили.
– Сыщик протестующе взмахнул рукой.
– Да какое, к черту, спокойствие! Извините. Сижу, как на иголках! Просто он, скорее всего, за рулем, а ездит - словно смерти ищет. Да и вообще мы договорились: он первым выходит на связь.
Уже через несколько километров гонки с преследованием Василий сильно зауважал своего подопечного. Тот вел машину лихо, но без лихачества, уверенно, но без излишней самонадеянности, и парню приходилось прикладывать все свое умение, чтобы не отстать, не потерять автомобиль Кудлы из виду и вместе с тем не обнаружить себя. А тут еще новая неприятность: как назло именно сейчас Василию до зарезу приспичило в туалет, а какой уж тут туалет, когда несешься на скорости за сто двадцать. Не помигаешь же переднему фарами, чтоб затормозил и дал возможность облегчиться.