День рождения
Шрифт:
2 сентября.
Накануне вечером волновались, что испортится погода и сорвется восхождение на Эльбрус. Основания к тому имелись – днем был шквал, на Эльбрусе снег, вагон на канатке завис, пассажиров снимали в мешке. Но утро встретило нас солнцем, поэтому, взяв на случай непогоды свитера и куртки, запасшись пирогом, яблоками и фотоаппаратом, после очень сытного завтрака мы рванули в направлении Азау – канатка – станция Мир (3500 м) и пешком до Приюта 11 (4200 м). Дорога шла широкая, гравийная, ее прокладывают трактора, а потом перешла в лед и снег. На солнце все это подтаяло, поэтому мы проваливались в снеголед по щиколотку. Остаток пути без ледоруба и триконей идти было очень скользко, желание после Приюта покорить седло Эльбруса без снаряжения пришлось оставить. В отличном состоянии и настроении мы доползли до приюта. Там съели припасы, угостили еще голодную группу, надели свитера
На обратном пути случайно влились (в прямом и переносном смыслах) в группу, с которой пойдем на перевал. С ними катились по мокрой снежной каше до камней, они рядом с нами были тут же взорваны. К обеду успели вовремя.
Вечером с нашим старинным другом Федором и его супругой Женечкой пошли на вечер поэзии и романса в «биб-ку». В элегантной библиотеке, украшенной причудливыми корнями, икебаной и прочими прелестями, пелись романсы под гитару. Увы, к моменту нашего появления мероприятие заканчивалось, гитарист ушел. Специально для нас инструктор Леночка исполнила одна и с Женечкой три песенки под аккомпанемент рояля. Ох, как было славно! Наши души вознеслись к вершинам Донгуза, и в таком состоянии мы вышли на крыльцо базы «сливаться» с новой туристской группой.
У той группы настроение было абсолютно противоположное нашему. Они слушали потоки матерных анекдотов из грязных уст какого-то Германа. Когда инструктор представила нас как трех девушек из Ленинграда, Герман радостно разразился фонтаном мата, в котором конкурировали слова на Х. и П. Мы заплакали и ушли выть на луну!
3 сентября.
От похода в ущелье Адырсу нас ничто не могло остановить, даже пыльная буря, случись она сейчас! Мы бы побежали, чтобы больше не «сливаться». Утро было туманное и ничего хорошего не предвещало. Но удача сопутствовала – быстро добрались до Верхнего Боксана и, поднявшись на 350 ступенек по лестнице, двинулись в сплошном тумане. И вот мы под облаками. Светит солнце, сверкают снежные вершины, впереди гора Ул у тау и два альпинистских лагеря необыкновенной красоты и чистоты. Сразу захотелось здесь остаться и пожить. Делаем привал, слушаем рассказ спутника Мирона о соседних перевалах, горах, восхождениях, альпинистах, их удачах и неудачах… Делаем пару фото и быстро спускаемся вниз. По дороге лакомимся вкусной малиной с кустов и поем песни! Единогласно решили, что это самое красивое ущелье из всех, которые мы в эти дни посетили.
К обеду вернулись на базу, сделав за шесть часов 20 километров. Молодцы, ленинградские девушки!
Вечером после сбора вещей отправились к другу Ване на прощальный ужин, который прошел в теплой обстановке за распитием российского полусладкого.
4–5 сентября.
В девять часов утра после построения пропето и выкрикнуто все, что положено… и в путь! Северный приют представляет собой бункер – ангар из алюминиевых листов с двумя рядами коек в два этажа и столовым помещением. Мы втроем мыли посуду, чистили картошку – так вливались в группу. Схрупали по яблоку (в одиночку), обследовали окрестности, любовались горой Донгузоруном и Накрой. Легли спать все вместе на две верхние кровати – так теплее. Подъем в три часа ночи.
Что тут в горах началось! Молнии, гром, дождь, град и ветер такой, что кажется, сейчас улетит этот алюминиевый ангар. Но в три часа все-таки народ встал, а в пять вышел в путь.
Медленно движемся к перевалу… вступили на ледник. Очень скользко, камни едут вниз, и ты норовишь уехать туда же. Ледорубом инструктор прорубает хилые ступени. Наконец, вершина. Дошли до нее без приключений. Группа получает туристские значки и шоколад, мы жуем яблоки и первыми устремляемся вниз. Дорога (тропа) поначалу все такая же сложная (осыпи, лед, наледи), спуск крутой. Проходим альпийские луга (красотища!). На переправе через бурную реку Ольга хотела утопить про водника свана Тараса, но он вовремя понял ее намерения. Идем и идем. Встречает нас еще один проводник. Шагаем вниз почти без остановок, кругом горы, покрытые лесом в несколько ярусов. Много ягодников – малина, что-то похожее на нашу черешню, нарзанные источники… И вот Южный приют – Накра. В пути были с пяти часов до шестнадцати. У всех все болит, но только не у нас (!). Поев обед, приготовленный предыдущей группой ленинградцев, бежим еще пять километров в село, где раздобыли «кальвадос». Вечер проходит на веранде уютного приюта в разговорах с туристскими дикарями из Донецка под звуки музыки. Решаем вопрос – ехать нам или не ехать в Местию. Хмурое дождливое утро решает за нас – не отклоняемся от прямого пути – едем в Сухуми!
6 сентября.
Едем, едем… Сначала по ущелью реки Накры, потом по ущелью реки Ингури. Автобус набит рюкзаками и очень симпатичными туристами. Водитель показывает и рассказывает об Ингури ГЭС, она еще строится, но уже видна красавица-плотина.
В Зугдиди едим в харчевне, впечатление такое, что едим один перец.
Из Зугдиди прямая дорога идет до Сухуми, здесь наша славная группа должна разъехаться. Подруги Алла и Галя заворачивают на отдых в Пицунду, а Ольга, то есть я, – из Сухуми лечу домой. Дело в том, что завтра у меня день рождения, обещала быть с семьей. Поэтому в сухумском ресторанчике мы последний раз выпиваем за мое «летие», удачное завершение поездки боевых подруг, закусываем и подводим итоги небольшого, но замечательного кавказского похода. На прощание дружно хором исполняем последний куплет полюбившейся песенки:
Все ущелья обойдем, если только не помрем,Чтобы стройные фигуры сохранить.Но зачем такая страсть, так легко с горы упасть.Лучше в гору на подъемнике вкатить!Эй-о, эй-о, эй-о, эй-о,Если только путь веселый у туриста,Эй-о, эй-о, эй-о, эй-о,То всегда найдет он счастие свое.1985 год
Ленинград
Товарищи!
Повод, по которому собрались здесь, за этим столом, довольно необычен, настолько не лезет ни в какие ворота, что так и подмывает сказать: «Не может быть!»
И действительно, сколько ей лет, этой женщине, которая с легкостью необыкновенной совершает регулярные марш-броски в различные уголки нашей Родины и за ее пределы? Двадцать? Тридцать?
Сколько ей лет, если она, засучив все, что можно засучить, отважно вступает в безнадежный поединок с зарослями сорняков на дачном участке и побеждает в этом поединке? Тридцать? Сорок?
И это не важно, что плотина, которую она посетила, немедленно протекает, как дуршлаг, а урожай фруктов и овощей с участка можно унести в двух пригоршнях. Это не важно. Важно состояние духа. А дух ее бодр и молод!
Смотрите, вот она опять, игнорируя отдельные потертости отдельных мест на пальто мужа, отсутствие материнской ласки у дочери и зятя, а также хроническое недоедание кота, устремляется в очередную авантюру, которая на суровом языке быта именуется «перестройкой веранды». Таким образом она, как обычно, приняла участие в событиях государственного масштаба – «перестройке» страны.
И это не важно, что предполагаемый прораб после первого же контакта с нашей героиней дает дуба, а закупленные стройматериалы растаскиваются более заинтересованными лицами. Это не важно. Важно состояние духа, а дух ее бодр и молод.
Сколько ей лет, этой женщине? Сорок, тридцать? Сколько ей лет, если она, вооружившись лопатой, в рекордно короткий срок сооружает и облицовывает огромный котлован, в дальнейшем именуемый бассейном?
И это не важно, что в бассейн, как в старых добрых арифметических задачах, сколько воды втекает, столько и вытекает. Она не мыслит категориями арифметики. Ее дух парит в сферах высшей математики. Сколько ей лет? Тридцать? Двадцать?