Шрифт:
Джейк браво вышагивал по старинной гулкой брусчатке, выложенной на большей части Тинсбурга. Левой-правой, левой-правой, раз, два! Просто замечательно! Весело щебетали птицы, распускали свои шикарные бутоны цветы, и в воздухе стоял неповторимый аромат майского утра. Солнышко ласково пригревало, а легкий ветерок, приятно щекоча, обдувал гладко выбритый затылок молодого солдата. Ордена и медали, сияя словно звезды, усыпали его безупречную белоснежную форму с золотыми галунами, и это было самой главной его гордостью. Правда, при ближайшем рассмотрении половина из них оказывалась из юбилейной серии,
С превеликим удовольствием, оттягивая носок до зеркального блеска начищенных сапога, он точно по Уставу высоко подкидывал вверх ногу и с силой впечатывал ее в тротуар. Из-под каблуков частенько высыпал сноп ослепительных искр. Старшина Боблис, по кличке Бульдог, не особо поощрял металлические подковки, которыми подковывались его солдаты, но Джейку сейчас можно было — он приехал домой, в увольнение. На день рожденье к своей дорогой матушке!
Свернув в Вишневый переулок, Джейк еще более приосанился, выпятил грудь колесом, а челюсть — ковшом бульдозера. Горделиво косясь по сторонам, он с удовлетворением отметил, что некоторые соседи уже возились в маленьких садиках и на лужайках, и, забыв про свои секаторы и рыхлители, с неподдельным удивлением смотрели на бравого парня, одетого в белоснежную парадную форму Космического Десанта и так лихо вышагивающего по их улочке.
Они не могли его не узнать!
— О, никак это ты, Джейк?! — радостно вскричал веснушчатый рыжий бородач, уперев руки в бока и отключив газонокосилку. — Не узнал меня, что ли, шалопай?!
— Мистер… Ридли?.. — неуверенно произнес Джейк, внезапно остановившись и не по Уставу почесав затылок.
— Ну, конечно, эдакий ты чертенок! Это я просто с бородой… Как дела?
— Отлично! — Джейк снова приобрел бравый вид и звонко щелкнул каблуками. — Служу Империи и Императору!
— Как там, на линии огня? — озабоченно спросил мистер Ридли, взъерошив и без того кустистую бороду. — Тяжело приходится?
— Давим нечисть, да еще как! Только черепа ихние летят, да хитин трещит!
— Скоро, небось, всю Галактику освободите! Недолго нам, наверно, осталось ждать!
— А то как же!
Джейк не без гордости покосился на свои новоиспеченные капральские нашивки.
— Эх, если бы мне здоровье позволило, я бы тоже пошел на фронт! — мистер Ридли с досадой ударил кулаком по своей широкой, мозолистой ладони. — Сам понимаешь, венерианская астма…
Джейк сочувственно вздохнул.
— Приходите сегодня к нам, — сказал он, — у моей матушки день рожденья. Кстати, как там мои?
— Ничего, ничего, — закивал головой бородач. — Дай бог им здоровьишка. Как же они обрадовались, когда ты нашелся! А ведь уже похоронку получали…
— Ошибка канцелярии, — мрачно сказал Джейк. — Бывает, к сожалению. Я был в плену.
Ридли понимающе вздохнул. Они помолчали.
— Ну, так вы приходите, — повторил Джейк и бодро зашагал дальше. Настроение у него было снова отличное.
— Бог ты мой, смотрите, сын Робинсонов вернулся! — услышал он за спиной чей-то озадаченный возглас, кажется, старой стервы Эмилии Минтон. — То-то у меня вчера так живот пучило…
Джейк усмехнулся про себя и прошествовал далее. Много лет
— Доброе утро, миссис Лопес! — приветственно отсалютовал он невысокой сухонькой старушке, радостно улыбающейся ему возле только что выкрашенной в ярко-красный цвет оградки, за которой красовались крупные величественные цветы, переливающиеся всеми оттенками радуги. По-видимому, пилькусы с Канопуса-X.
— Какой ты молодчина, Джейк! — прощебетала она. — Успел все-таки! Я всегда говорила — ты хороший сын и не забудешь такую дату! Хотя на фронте все бывает… Тебя не было три года и… мы…
— Это просто невозможно! — гордо заявил Джейк, распираемый важностью. — Я был в плену у зоргов почти год. И никто не смог удержать меня там более. Ведь близился срок моего отпуска и мамин день рожденья! И вот я тут!
Он ткнул пальцем в большую многоконечную серебряную звезду, приколотую на груди среди прочих орденов и медалей с выгравированным изображением перекрещенных меча и ракеты — одной из высшей наград Солнечной Империи.
— Это мое последнее сражение, тогда, год назад, — пояснил он, — система Трапеции. Ух, и задали же мы им жару!..
— Какой ты молодец! — восхищенно повторила старушка. — Настоящий космодесантник!
Джейка раздуло еще больше. Его переполняло счастье и гордость за Человечество, Империю и Великие Победы над сильным и коварным врагом, некогда возникшим из черных глубин космоса.
— Да здравствует наш Император! — что есть сил гаркнул он. — Да во веки веков славься наша Империя!!!
— Ура-а-а!!! — тоненьким голоском закричала миссис Лопес.
— Да сгинут в Тартары проклятые зорги! — в исступлении опять возопил Джейк, гневно потрясая крепко сжатым кулаком, грозя безоблачному, лазурному небу.
— Да сгинут в Тартары! — присовокупила старушка свое веское слово, отбросив в сторону аэрозольный распылитель.
С соседних участков послышались страшные проклятия в адрес безжалостных насекомых-негуманоидов. Вот что значит — людская сплоченность и единение, радостно подумал Джейк. Здорово!
— Споем? — возбужденно предложила миссис Лопес.
И они запели Великий Гимн Империи. Сначала его подхватили ближние участки, а потом втянулись и дальние. Молочник Петерсон, выруливший в переулок на своем грузовом электроцикле, сразу же притормозил и, немного фальшивя, вдохновенно затянул припев, в экстазе закатив глаза. Где-то умелые глотки разложились на интервалы, и мощная, хвалебная Песнь Свободе и славе Империи, все ширясь и нарастая, понеслась по пригороду, захватывая все новых и новых людей.
Миссис Робинсон, усталая, но довольная, вытерла руки о фартук и оценивающим взглядом осмотрела накрытый разными яствами праздничный стол. Это была пышная, весьма пожилая седая женщина, в тех годах, когда скрывать их уже нет никакого смысла, даже наоборот.
— Да чего ты волнуешься, — в который раз за день произнес старик Робинсон, которого в округе уважительно звали не иначе как Папаша. — Все абсолютно нормально. Успокойся. Сейчас он войдет и…
— Ой, не говори, — миссис Робинсон схватилась за сердце. — Я как представлю!.. Столько натерпелась из-за той треклятой бумажки, будь она неладна!