День Шакала
Шрифт:
В углу между двумя столами появилась раскладушка, уже застеленная, покрытая сверху грубым одеялом. Пустая проволочная корзинка для мусора переместилась к креслу у двери.
Во все еще открытое окно выплывал дымок от сигареты Карона. На востоке занималась заря.
Лебель обошел свой стол и плюхнулся на стул. Хотя он не спал только двадцать четыре часа, выглядел таким же усталым, как Карон.
— Ничего, — бросил он. — Мы просмотрели архивы за десять лет. Единственный политический убийца-иностранец, пытавшийся действовать в нашей стране, Дегуэльдр, и он уже умер. Кроме того, он был связан с ОАС и у нас есть его досье. Можно
Карон закурил новую сигарету, выпустил струю дыма, вздохнул.
— Значит, все-таки придется начать с других стран?
— Совершенно верно. Где-то его готовили, где-то он уже работал. Он не может считаться одним из лучших, если за ним не тянется цепочка удачных покушений. Пусть не на президентов, но на людей известных, во всяком случае, не главарей банд. То есть где-то его должны заметить. Наверняка. Так о чем вы договорились?
Карон взял один из листков со столбиком фамилий. Против каждой стояло время.
— Все семеро готовы поговорить с вами. Вы начнете с начальника Дэместик Интеллидженс, ФБР, в десять минут восьмого. В Вашингтоне это десять минут второго. Я записал его первым, чтобы разговор не пришелся на глубокую ночь. Брюссель — в половине восьмого, Амстердам — без четверти восемь, Бонн — в восемь десять, Йоханнесбург — в восемь тридцать и Скотленд-ярд — ровно в девять, Рим — в половине десятого.
— В каждом случае начальник Отдела убийств?
— Или занимающий аналогичную должность. В Скотленд-ярде это мистер Энтони Моллинсон, заместитель комиссара по борьбе с преступностью. Похоже, в структуре полиции метрополии нет Отдела убийств. Ван Райса из Южной Африки я не нашел, так что вы будете говорить с его заместителем, Андерсеном.
Лебель кивнул:
— Это хорошо. Андерсон меня устроит. Когда-то мы с ним работали по одному делу. Теперь о языке. Трое говорят по-английски. Я полагаю, только бельгиец знает французский. Остальные наверняка могут изъясняться на английском, если возникнет такая необходимость.
— Немец, Дитрих, говорит по-французски, — вставил Карон.
— Хорошо, тогда с двумя я переговорю сам, на французском. А с остальными пятью буду использовать вас как переводчика. Пожалуй, нам пора идти.
Без десяти семь полицейская машина высадила двух детективов у зеленой двери неприметного домика на маленькой улице Поль Валери, в котором находилась штаб-квартира Интерпола.
Следующие три часа Лебель и Карон провели в подземном коммуникационном центре, ведя переговоры с ведущими специалистами по борьбе с преступностью семи стран. Сложная система антенн на крыше посылала сигналы сверхвысокой частоты, которые, отразившись от ионизированного слоя атмосферы Земли, долетали до таких же антенн на трех континентах.
Подобранный диапазон частот и специальные устройства обеспечивали тайну разговора. Пока детективы беседовали, весь мир пил утреннюю чашечку кофе или стопочку на ночь.
Каждый разговор
— Нет, комиссар, пока я не могу обращаться по официальным каналам с просьбой о вашем содействии… Разумеется, я действую с разрешения руководства. Просто на текущий момент мы еще не уверены, то ли начата практическая подготовка, то ли это беспочвенный слух… Пока мы основываемся на недостаточно проверенной информации… Ну, мы ищем человека, о котором знаем крайне мало, лишь самые общие внешние данные, нам не известна даже его фамилия…
Всякий раз он говорил, что их интересует высокий блондин. Все его зарубежные коллеги спрашивали, почему потребовалась их помощь, о каком преступлении идет речь. После этого вопроса в парижском узле связи повисала напряженная тишина.
— Скажем так, кем бы ни был этот мужчина, у него есть характерная особенность: он — профессиональный наемный убийца самого высокого класса… Нет, не гангстер, но политический убийца, успешно выполнивший не одно поручение. Нас интересует, не значится ли такой человек в ваших архивах, даже если он никогда не работал в вашей стране. А может, вы о ком-то вспомните.
Теперь уже долго молчала другая сторона. И голоса звучали спокойнее, с ноткой озабоченности. Лебель нисколько не сомневался, что его собеседники сразу же догадаются, на что он намекает, но не может сказать. Профессионального убийцу, да еще одного из лучших в мире, во Францию могла привлечь только одна цель.
Ответы он получил одинаковые. Да, разумеется, мы просмотрим архивы. Я постараюсь позвонить еще сегодня. Счастливо, Клод, желаю удачи.
В последний раз выключив микрофон, Лебель подумал о том, сколько пройдет времени, прежде чем министры иностранных дел, а то и премьер-министры семи стран узнают о происходящем. Вероятно, немного. Даже полицейский в таких случаях должен ставить в известность политиков. Но он полагал, что министры не скажут лишнего. Несмотря на различия в политических убеждениях, сильные мира сего скованы прочной цепью. Все они принадлежали к одному клубу, клубу власть имущих. Они сплачивались против общих врагов, и кто мог быть для них большим врагом, чем наемный убийца? И тем не менее, Лебель отдавал себе отчет, что на его карьере будет поставлен крест, если кто-то из них сообщит прессе о французском запросе.
Более всего его тревожили англичане. Моллинсону он доверял полностью. Но понимал, что тот должен обратиться в более высокие инстанции. Лишь семь месяцев назад Шарль де Голль грубо отказал Британии, когда та обратилась с просьбой о вступлении в «Общий рынок». И после пресс-конференции генерала 23 января министерство иностранных дел Британии развернуло столь откровенную антидеголлевскую кампанию, что это заметил даже такой аполитичный человек, как Лебель. Не захотят ли они воспользоваться подвернувшейся возможностью поквитаться со Стариком?
Лебель еще раз взглянул на умолкший динамик. Карон тихо сидел рядом.
— Пошли, — маленький комиссар поднялся и направился к двери. — Давай-ка позавтракаем и попробуем немного поспать. Делать нам пока больше нечего.
Заместитель комиссара Энтони Моллинсон положил микрофон и, нахмурившись, покинул пункт связи, даже не ответив на приветствие молодого полисмена, заступившего на утреннюю вахту. Он все еще хмурился, когда вошел в кабинет, просторный, но скромно обставленный, выходящий окнами на Темзу.