День Шестой
Шрифт:
– Дорогу!
Спасатели потащили носилки из машины, толпа неохотно расступилась. Я отошел в сторонку, скинул на снег рюкзак и закурил. Ко мне протолкался Вальцов:
– Саша, как она? Что там получилось?
Я оглянулся. Рядом с носилками уже шел Никита; он держал Татьяну за руку и, наклонившись, что-то быстро ей говорил.
– Вон...
– я кивнул на Никиту.
– У него спроси.
– А что у него спрашивать?
– Вальцов проводил его взглядом.
– Он сегодня столько очков привез, что у него теперь
Татьяну несли мимо нас. Стало слышно, как Никита говорит:
– ...малыш, я так переживал за тебя, я просто ничего не знал - у меня рация отказала! Сильно болит, да?
Вальцов вдруг потянулся к гарнитуре, нажал тангенту и негромко произнес:
– Раз, два - проверка связи.
Пилотские рации в толпе отозвались, моя буркнула в кармане. Передатчик, болтавшийся на груди у Никиты, повторил слова громко и отчетливо. Никита вздрогнул, сбился с шага и оглянулся на нас.
Догоревшая сигарета обожгла пальцы, я затоптал окурок в снег и закурил другую. Толпа понемногу расходилась. Вальцов тоже закурил, пуская дым в усы, и спросил неожиданно:
– А правду говорят, что он тебя в Австрии притер?
– Кто говорит?
– Я насторожился. Я молчал об этом случае, Никита, я думаю, тоже - это было не в его интересах. Не испанец же проболтался?
– Да так...
– Вальцов неопределенно пожал плечами.
– Не хочешь - не говори.
– Знаешь, Витя...
– я взял рюкзак, подумал и решился.
– Я, пожалуй, уеду завтра. Устал я что-то.
– Уже налетался?
– Он задержал мою руку.
– Шучу. Случилось что?
– Да нет, все в норме. Дела.
– Вот так, значит: приехал, распугал всех - и в кусты? Ладно... Зайди попрощаться.
– Угу.
Тропинку к гостинице мне преградил высокий худой парень. Он переступал с ноги на ногу и шмыгал носом.
– Извините, вы Белов?
– Я. Тебе чего?
– Я не очень-то был расположен к разговорам.
– Вы просили найти возле подъемника... Я - Гном.
– А-а-а...
– Я протянул ему руку.
– Привет, ангел-хранитель. И не выкай мне, я еще не дедушка.
Парень смутился еще больше.
– С меня угощенье, - сказал я.
– Пошли, тут недалеко.
– А это у вас... у тебя "Фора"?
– он разглядел логотип на рюкзаке.
– "Фора".
– Я подтолкнул его по направлению к гостинице.
– "Центурион"?
– Нет, "Консул".
– Глаза у него широко открылись.
– К тому же мокрый вдрызг, пролежал полдня в сугробе. Надо бы переложить, а одному неохота. Поможешь?
– Не вопрос!
– Он повеселел.
– А какой площади?
Мы топали в гостиницу, я расспрашивал его, отвлекаясь от своих мыслей. Крыло мы расстелили в холле, пока оно сохло - пили коньяк и закусывали "сникерсами" из подвески. Отдыхающие, бродящие от бильярдной к лифтам и обратно,
Потом я обошел тех, с кем хотел попрощаться, едва не застрял у Фарида. Моему решению уехать он не очень удивился, заявил, что покажет мне хвост в следующий раз. Я заглянул и к спасателям и с удовольствием узнал, что все летающие - ненормальные, что нас надо привязывать к постелям, что сегодняшняя барышня, едва оклемавшись и получив ударную дозу антибиотиков, выпросила костыли и смылась в неизвестном направлении; что ухажер ее достал всех расспросами о ее местонахождении и обвинениями персонала в халатности и что они, спасатели, не далее как утром разыщут ее (а они это умеют) даже под землей, прикуют кандалами и устроят образцово-показательное лечение с гипсом на все тело, клизмами и уколами от бешенства.
Пришлось оправдываться и уверять, что к данному происшествию никакого отношения не имею, что я снимаю барышень с деревьев, но не похищаю их с больничных коек.
Мужики немного остыли; спасатель, с которым мы поменялись ножами, осмотрел мое плечо - после приключений на дереве оно здорово ныло. Плечо вправили и стянули бинтом. Я поблагодарил, как умел, меня в ответ угостили, в ответ на мое предложение прокатить на параплане вежливо покрутили пальцем у виска - в общем, расстались друзьями.
В гостиницу я вернулся за полночь, для очистки совести обшарил закоулки номера в поисках беглянки и принял ледяной душ. Утром ждет дорога, крыло просушено и уложено. Небо радушно приняло меня, вроде бы на душе должно быть спокойно... А куда она, интересно, сбежала?
Я завел будильник на пять утра и повалился в кровать, заснув еще в падении.
День шестой
Я проснулся сразу. Наскоро умылся, собрал пожитки и сложил их в рюкзак, к крылу. "Консул" на ощупь был сухим и слегка похрустывал.
Кляня себя за слабость, закурил - сколько раз обещал себе не браться за сигарету до завтрака, так нет же, слаб в коленках. Ладно, выпью кофе по дороге.
Взвалил на плечи рюкзак, еще раз оглядел все, выключил свет и захлопнул за собой дверь номера. Внизу сдал ключи заспанной дежурной, поблагодарил за гостеприимство и вышел на улицу. День в поселке не заканчивается до утра где-то орал магнитофон, из распахнутых окон на третьем этаже доносились голоса.
Было еще совсем темно. В горах утро наступает неожиданно, словно поворачивают выключатель. Ветра почти не было, в безоблачном небе догорали звезды. Пожелав погоды тем, кто сегодня должен был лететь, я пошел к машине.