День славыРассказ о рождении Красной Армии
Шрифт:
— Э, нет, так нельзя… — Солдат вдруг скинул с плеча карабин и, щёлкнув затвором, пронзительно закричал: — Герман, прочь!
Кавалерист рубанул его палашом, но солдат, подставив ствол винтовки, отразил удар стали. Палаш выскользнул из рук немца.
И в ту же секунду выстрел в упор выбросил кавалериста из седла. Второй немец, дав шпоры, рванулся наутёк. На скаку он палил вверх. На его выстрелы из-за холма выскочила немецкая конница. И понеслась, блистая палашами, к мосту.
«Пропал, зарубят, — решил солдат, — до своих далеко,
Скинул с головы папаху, припал за подводу и выпустил всю обойму по кавалерии. И вдруг чует, кто-то с ним рядом. Смотрит, а это латыши с ближайшего хутора. У кого карабин, у кого охотничье ружьё.
Дружный залп. Другой. Вздыбились немецкие кони. Отбита атака.
— Спасибо, братцы, выручили! — Надел папаху солдат, осмотрелся, цела ли лошадь, хотел поскорей трогать к своим. Да вдруг придержал коня. — Постойте, а как же вы-то? С охотничьими ружьями… Разве это порядок…
Он быстро раскрыл брезент и выкатил с подводы пулемёт. Усатый латыш в солдатской шинели откатил его за валун, торчавший из-под снега, и развернул дулом на дорогу.
— Ленты, вот ленты с патронами, — заторопился сибиряк.
Уехать ему не удалось.
Спешившиеся немецкие кавалеристы бежали по дороге, пригибаясь, с гранатами в руках.
И тут сибиряк, заправив в патронник ленту, крикнул латышскому стрелку:
— Давай, давай!..
Длинная очередь смела немцев с дороги. Гранаты их разрывались, не долетая до бойцов.
Но это было только начало. Встретив отпор у моста, германские кавалеристы вызвали подкрепление. И вот уже одна колонна ведёт наступление на мост, другая обходит его справа. Третья идёт в обхват слева. На фланги выдвигаются пулемёты…
Схватку у моста давно заметили солдаты крайних подвод, втянувшихся в село.
— А ведь это наш сибирячок пропадает!
— Да что же мы стоим — вон их конница с флангов обходит. Расчехляй пулемёты!
Немецкие эскадроны, шедшие на рысях в обхват моста, были остановлены прицельным пулемётным огнём. Спешились. Залегли. Вызвали на помощь миномётчиков.
С русской стороны ударила артиллерия.
И пошёл погромыхивать бой!
К вечеру в германском штабе было получено тревожное сообщение, что части Сибирского корпуса приостановили отход и вступили в бой, развернув артиллерию.
Это донесение встревожило германских генералов. Они тут же отдали приказ — замедлить продвижение.
На этом участке, где русский солдат обернулся, немцы не прошли дальше села Печоры.
Много их было, таких безвестных героев в серых шинелях, повернувшихся лицом к врагу, защищая нашу революцию!
Велосипеды в снегу
До Петрограда ещё не дошли вести о первых боях с немцами. Разведка была слабая, и связи надёжной ещё не было.
Красноармейские отряды мчались в эшелонах на помощь Нарве и Пскову, не зная, что их ждёт впереди.
Наш отряд высадился недалеко от Пскова, заслышав отдалённую артиллерийскую пальбу. И неожиданно встретил немцев.
Вот они — в голубоватых шинелях, в касках, с винтовками за плечами — катят на велосипедах по шоссейной дороге, как на прогулку. Только спицы сверкают на солнце среди белых снегов.
Увидели их наши командиры в бинокли— вот бы захватить! Да как это сделать? Заметят наш крупный отряд, развернутся и удерут. Разве пеш-ком велосипедистов догонишь! Решили устроить засаду. Дорога вилась среди холмов. Может быть, удастся.
Наблюдаем и видим — по обочине дороги едет санный обоз. Какие-то мужики с поклажей, накрытой соломой, сеном. Похоже, крестьяне едут на базар. Погоняют не спеша лошадей кнутами, на немцев не обращают внимания.
Вот германские велосипедисты обгоняют их.
Только немцы миновали обоз, а сзади как ударят из винтовок! Немцы назад, не сообразив сначала, откуда стреляют. А путь закрыт. Сани поставлены поперёк дороги, а за ними укрылись мужички; под сеном да соломой у них оказалось оружие.
Немцы велосипеды — в снег, а сами — в цепь. И перебежками в атаку. Немецкие солдаты опытные, могли бы и пробиться, а тут и мы! Всех переловили. Шестьдесят велосипедов целеньких нам достались.
Обнимаемся с хитрыми мужичками, спрашиваем, кто такие. А они говорят:
— Мы партизаны из отряда «Волчья стая».
«Волчья стая»
Смешно некоторым из нас показалось: что за волчья стая? Командиры спрашивают: почему название у вас такое страшное? А партизаны отвечают, что назвались они так недаром. Они мирные жители деревни Яхнево, Подлйпье, Лухново. Немало им пришлось пережить.
Явились нежданно-негаданно незваные гости, сели за столы — давай угощенье! Наелись — запрягай им коней! Тащи в сани муку и сало. Садись и правь в другую деревню. Пришлось стать кучерами у немцев. И всё это под угрозой быть повешенными.
Хочешь не хочешь, а везёшь разбойников от себя к соседям. И у соседей пир да грабёж. Германские солдаты колют свиней. Режут овец. Свёртывают головы курам. И всё награбленное — в сани. Вези дальше!
А там, на станции, — в эшелоны. Чего доброго, и в самую Германию заставят отвезти.
Сердце кровью обливается, душа горит: ведь своё, трудовое. А что поделаешь — они солдаты, у них ружья. А у мужика что при себе? У кучера на подводе только кнут за поясом.
Но ведь при смекалке и кнут на дугу гнут!
Перемигнулись мужики, перемолвились, подтянули кушаки потуже, проверили, крепки ли гужи, и приступили к делу.
Много среди них было старых солдат. И заприметили они, что немцам в санях зябко, руки прячут в рукава, а винтовку кладут рядом.
А что, если толкнуть да дёрнуть на повороте? Вылетит седок из саней, как груздь из кошеля!