День совершенства

Левин Айра

— Наверно, ты меня не заметил, — сказал Чип. — Я был в углу за…

— Я осмотрел гостиную, Ли, — сказал Боб. Он запахнул свой балахон и огорченно покачал головой.

От двери Чип направился в ванную, но не напрямую, а, описав некоторую кривую, подальше от Боба.

— Пойду, помочусь, — сказал он.

Он вошел в ванную, раскрыл свой балахон, помочился, пытаясь вновь обрести прежнюю четкость мысли, и стал придумывать объяснение, которое могло бы удовлетворить Боба или, на худой конец, показаться ему некоей разовой аберрацией

одной ночи. Зачем же Боб все-таки пришел? Как долго он там у него был?

— Я позвонил в одиннадцать тридцать, — сказал Боб, — и никто не ответил. Где ты был с того момента и до сих пор?

Он закрыл свой балахон.

— Я гулял, — сказал Чип громко, чтобы Боб услышал в комнате.

— Не прикасаясь к сканерам?

О, Христ и Вэнь!

— Должно быть, я забыл, — сказал Чип, открыл кран и сполоснул пальцы. — Это зубная боль виновата, — оправдывался он. — Она стала еще сильней. Голова разламывается. — Он вытер руки, глядя на отражение Боба в зеркале; тот сидел на кровати и смотрел на Чипа. — Эта боль не давала мне спать, вот я все и ходил вокруг. Я сказал про гостиную, потому что знал, что должен спуститься сразу к…

— Она и мне тоже спать не давала, — сказал Боб, — эта твоя «зубная боль». Я обратил на тебя внимание во время ТВ-сеанса, — ты сидел как на иголках и выглядел аномально. В конце концов, я разыскал ассистента стоматолога. Тебе предложили явиться на прием в пятницу, но ты сказал, что у тебя в субботу процедура.

Чип опустил полотенце, повернулся к двери и стоял лицом к Бобу.

Раздался гонг, и заиграли «Единое Братство Могучее».

Боб сказал:

— Все это был спектакль, Ли, ведь верно? Все твои выкрутасы прошлой весной со снижением реакций, сонливостью и передозировкой?

Чип постоял молча, потом кивнул.

— О, брат мой, чем же ты занимался в таком случае?

Чип безмолвствовал.

— О, брат мой, — сказал Боб, нагнулся и выключил телекомп, закрыл крышку и защелкнул застежки. — Так как? Сможешь ли ты простить меня? — спросил он. Он поставил телекомп и попробовал установить его ручку вертикально, поддерживая с двух сторон пальцами. — Я тебе скажу кое-что очень забавное. Я горжусь собой. Да, да: Я считал себя одним из двух или трех лучших наставников в доме. Какое там, в доме — в городе!.. Бдительный, наблюдательный, внимательный. «Всегда на посту». — Он наконец установил ручку вертикально, сбоку шлепнул по ней и сухо улыбнулся Чипу. — Так что ты — не единственный больной, если это может служить утешением.

— Я не болен, Боб, — сказал Чип. — Я здоровее, чем был когда-либо за всю свою жизнь.

Продолжая улыбаться, Боб сказал:

— Опровергаешь очевидное, а? — Он поднял свой телекомп и встал.

— Ты не в состоянии видеть очевидное, — сказал Чип. — Ты оглушен своими процедурами.

Боб кивнул и направился к двери.

— Пойдем, — сказал он. — Пойдем и приведем тебя в порядок.

Чип не двинулся с места. Боб открыл дверь и оглянулся. Чип сказал:

— Я отменно здоров.

Боб дружески протянул ему руку.

— Пойдем, Ли.

Чуть помедлив, Чип вышел вместе с наставником. Боб взял его за руку, и они вошли в холл. Двери были открыты, кругом прохаживались, спокойно переговариваясь друг с другом, номеры. Четверо или пятеро их сгрудились около доски объявлений, читая указания на текущий день.

— Боб, — сказал Чип, — я хочу, чтобы ты внимательно выслушал то, что я намерен сказать.

— Разве бывало, чтобы я не слушал тебя?

— Я хочу раскрыть тебе глаза, — сказал Чип. — Ты, не оболваненный номер, ты умен и добр ко мне, и ты хочешь мне помочь.

С эскалатора спорхнула и пошла в их сторону Мэри КК, неся в руках пачку балахонов с куском мыла сверху. Она улыбнулась и сказала:

— Привет! — и Чипу: — Где ты был?

— Он был в гостиной, — ответил за Чипа Боб.

— Ночью?! — удивилась Мэри.

Чип кивнул, а Боб сказал:

— Да, — и они пошли к эскалатору. Боб слегка придерживал Чипа за руку. Став на движущуюся ленту, они поехали вниз.

— Я знаю, ты думаешь, что судишь обо всем непредвзято, — сказал Чип, — но попробуй взглянуть на окружающее пошире и выслушать и воспринять меня так, как если бы я был здоров, как я тебе и говорю?

— Хорошо, Ли, я согласен.

— Боб, — начал Чип, — мы не свободны. Никто из нас не свободен. Ни один номер Братства.

— Как я могу считать тебя здоровым, — сказал Боб, — если ты говоришь такие вещи? Мы свободны. Свободны от войны, от нужды и голода, свободны от преступности, от насилия, от агрессивности, от само…

— Да, да, мы свободны от многих вещей, — сказал Чип. — Но мы так же свободны от права поступать по своей воле. Неужели ты этого не понимаешь, Боб? Быть «свободным от» не имеет ничего общего со свободой вообще.

Боб нахмурился.

— Что означает «свобода вообще»?

Они сошли с эскалатора и стали огибать барьер, чтобы перейти на следующий пролет.

— Это означает свободу выбора профессии, — сказал Чип, — свободу иметь детей, когда мне этого захочется, поехать туда, куда я желаю, отказываться от вакцинации, если я не испытываю в ней потребности.

Боб молчал.

Они вступили на идущий дальше вниз эскалатор.

— Процедуры оболванивают нас, — сказал Чип. — Я знаю это по своему собственному опыту. В инфузиях есть компоненты, которые делают нас «послушными и добрыми», как в известной детской припевке. Вот уже полгода, как я получаю меньшую дозу, — в это время раздался второй гонг, — и я теперь гораздо бодрее и сильнее, я ощущаю себя живым, чем когда-либо в жизни; моя мысль работает четче и чувства более глубоки. Я в состоянии иметь дело с женщиной четыре, пять раз в неделю — ты можешь в это поверить?