День твоего рождения
Шрифт:
– Ты кем будешь?
– спросил однажды Темка у Толика.
Толик пожал плечами. Давно уж он не думал, кем станет. Сначала хотел летчиком или моряком, но это давно. Потом перестал думать о таком далеком, не до того было…
– А я стану акванавтом!
– решительно произнес Темка.
– Кем-кем?
– не понял Толик.
– Акванавтом. Значит, море изучать буду. И знаешь, чего я хочу. Приручить дельфина!
Темка глядел восторженно на Толика, глаза его блестели, словно вишни на солнце, и Толик удивился,
– Ты море-то хоть видел?
– спросил Толик.
– Не!
– весело ответил Темка.
– Только в кино!
В кино и Толик много раз видел море, ну так что ж, этого ведь мало, и он поглядел на Темку с интересом. Значит, такой твердый у него характер, раз моря не видел ни разу, а любит его, любит дельфинов своих и кашалотов.
– Ну, это ничего!
– воскликнул, весь светясь, Темка.
– Меня отец обещал свозить к морю.
Отец! Это слово резануло Толика.
– Какой отец?
– спросил он встревоженно.
– Да мой, мой, - помрачнел Темка.
– Не волнуйся.
– И закурил хмурясь. Толик задымил тоже. Как-то так получалось, что, разговаривая про отцов, они курили, хотя удовольствия было мало, а Темке так просто вредно - ведь спортсмены не курят.
– А кто он у тебя?
– помолчав, спросил Толик.
Темка задумался, потом сказал:
– Нет, конечно. К морю он меня не свозит.
– И добавил, горько усмехаясь: - Он у меня пьяница.
Толик испуганно уставился на Темку. Вот, значит, что.
Толик вспомнил тот вечер, хмельного отца. Он никогда не был пьяницей - правда, выпивал, но крепко только в тот вечер. И Толик не мог подумать даже, что отца можно лишиться из-за пьянства, хотя пьяные, бредущие вдоль заборов мужчины не раз встречались ему.
– Мать сперва жалела его, - сказал Темка, - в больницу лечиться возила, но он оттуда сбежал - домой пьяным вернулся. Прямо в больничном халате пришел, а под ним - ничего нет. Мать его и выгнала.
Он вздохнул, выпустил струю дыма, прикрыл глаза.
Толику стало жаль Темку, жаль его отца и мать, которых он никогда не видел, но которые мучились из-за водки, отец - не замечая этого, а мать - переживая, страдая, горюя, как Толикина мать, наверное, даже хуже.
– Ты пробовал водку?
– спросил неожиданно Темка, оборачиваясь к Толику.
Он мотнул головой.
– А я пробовал, - сказал Темка.
– Специально пробовал, когда дома никого не было. Узнать хотел, чего он находит в ней.
Темка замолчал.
– Ну?
– подстегнул его Толик.
– Налил полстакана и выпил. Горько - ужас! Голова сразу кругом пошла, будто в нокдаун попал. А потом мутить меня стало. Тут мать вернулась, понюхала стакан и давай меня ремнем хвостать. Ревет и лупит, ревет и лупит, а я ей ничего объяснить не могу, язык еле ворочается. Испугалась, что и я запью.
Он усмехнулся.
– Твой-то тоже попивать начинает, - сказал он.
Толик вздрогнул. Отец стал выпивать? Да нет, быть этого не может!
– Врешь!
– выдохнул Толик и добавил зло: - Наговариваешь ты все, потому что ненавидишь!
– И сам удивился тому, как сказал. Будто он Темку уговаривал отца любить.
– Ну, знаешь, - обиделся Артем.
– Что не люблю я его, это точно. Но чтобы наговаривать, ты это брось.
Верно, не тот человек был Темка, чтобы зря говорить.
– Хоть бы он ушел поскорей, - вздохнул Темка.
– Вот думаю и ничего придумать не могу. Что бы такое выкинуть, чтобы он ушел?
– Он повернулся к Толику.
– Может, ты придумаешь?
«Что тут придумаешь, - с горечью подумал Толик.
– Ведро воды на него вылить, чтобы обиделся, капкан у входа поставить? Все это ерунда, все это детские штучки, и не помогут они».
– Может, мне из дому уйти?
– спросил сам себя Темка.
– Я ведь давно хотел. Но куда?
– вздохнул он.
– Куда уйти-то?
Они бродят по городу, как два бездомных щенка, и некуда им деться. Слава богу, погода стоит хорошая, и мать Артему дает немного денег. Они покупают пончики с повидлом и запивают их сладкой газировкой - не хуже любого обеда и даже интереснее - не надо есть суп и сидеть не надо. Пожевал стоя, попил и шагай себе дальше.
В речке искупаются, на тренировку Темкину сходят - Толик его в коридоре подождет, потом опять просто так бродят. Весь свой город исколесили. Где не побывали только. Даже в знаменитой Клопиной деревне.
Давно-давно, когда ни Толика, ни Темки на свете не было и война шла, в город их приходили эшелоны. Выходили из них люди, вытаскивали тяжелые ящики, везли на лошадях в разные места, где днем и ночью костры горели. Зима была, кострами отогревали землю, а потом вбивали в нее железные балки, строили торопливо заводы, ставили в холодных цехах станки, которые в ящиках привезли. Холодно было, померли многие по дороге от голода, а станки привезли, как новенькие - в смазке, не попорченные ржой, чтоб сразу, без проволочек можно было делать снаряды.
Тетя Поля говорила Толику, о себе люди тогда думали мало, работали круглые сутки, в три смены, а жили как попало. Строили деревянные хибарки в длинном овраге, который был в самом центре, между стенок опилки насыпали для теплоты или паровозный шлак. Хибарки росли одна возле другой, как пчелиные соты, и никто не жаловался. Думали: кончится война, построим большие дома, заживем хорошо сразу, да не вышло. Не сразу большие дома построили, да и хибары не сдавались - время-то шло, рождались дети вроде Темки с Толиком, в хибарках народу прибавлялось, и никаких новых домов не хватало, чтобы расселить деревянный овраг. Овраг этот прозвали Клопиная деревня.