День твоего рождения
Шрифт:
Опишу только, как мы к Неизвестному солдату ходили. Но это - потом. Сначала мы все-таки прилетели. Взяли такси, приехали домой к дедушке.
Дом у него в красивом месте. Набережная рядом. Во дворе сугробы, как в лесу.
У подъезда, на лавочке, старики сидят. Перед ними раздвижной столик. В домино режутся. Лупят костяшками с грохотом.
Увидели они деда, домино бросили, закричали наперебой:
– Нашелся!
– Как же так!
– Куда вы исчезли, лейтенант?
– В Сибирь, товарищ полковник, - отвечал, смеясь, дед.
– На строительство
Я смутился. Поклонился, как дедушка в деревне.
– Какой вежливый мальчик!
– удивился один старик.
– Не то что некоторые дикари!
– сказал второй.
– Сибиряк, значит?
– удивился третий.
– Коренной, - засмеялся дед, а старики мне руку жать стали.
Генерал-майор такой-то, говорит один. Генерал-полковник такой-то, представляется другой. Генерал-лейтенант этакий, рапортует третий. И все улыбаются мне.
Я оробел. Сперва не понял ничего, уж потом сообразил. Это, значит, они для удобства так друг друга называют. Не генерал-лейтенант, а лейтенант. Полковник. Майор. Чтоб короче и быстрее.
Тут я с духом собрался и говорю:
– Разрешите, товарищи генералы, угостить вас кедровыми орехами, которые я с Кешкой осенью собирал.
Скинул я с плеча рюкзачок, который с собой очень даже предусмотрительно прихватил, и насыпал генералам по карману орехов. Да еще и по здоровой шишке дал.
– Ну!
– закричали генералы.
– Эх!
– закричали.
– Ух!..
Потом они успокоились и один - полковник, кажется, - говорит:
– Можно, Антон Петрович, мы вечерком с внуками зайдем? Пусть они на живого сибиряка поглядят. Вообще поговорят. Это им пригодится.
Дед спрашивает:
– Ну, Антон?
Я прямо растерялся. Ведь не зверь же я какой-нибудь. Просто человек. Чего на меня смотреть? Но уж больно старики на меня жалостно глядели. И вообще - приветливые были. Я сказал:
– Милости просим!
И опять почему-то поклонился, болван. Вышло как-то невзначай. Будут думать еще, что у нас в Сибири все время кланяются. Как при царе.
Пока мы в лифте поднимались, я деда спросил:
– А что, тут одни генералы живут?
Он рассмеялся. Нет, не одни, оказалось. Полковников много без приставки «генерал». Майоров. Тоже без приставки. Просто в этом доме военные живут.
Мы поднялись на дедушкин этаж. Остановились у двери. Постояли минуту.
– Ты волнуешься?
– спросил я.
– Волнуюсь, - ответил дед.
– Потому что давно не был?
– Потому что много лет прожил тут с бабушкой, - сказал он.
– Но теперь ее нет. А мне кажется, она дома. Ждет меня из долгой командировки.
Дед внимательно посмотрел на меня.
– Ну!
– прошептал он и щелкнул ключом. И переступил порог. Будто в омут бросился…
Я хожу осторожно по комнатам. Как по музею. Внимательно оглядываю все. И поражаюсь.
Оказывается, я совсем не знаю дедушку! Совсем-совсем!
Мы столько прожили с ним! Проночевали в одной комнате, говорили о всякой всячине, но, оказывается, я почти ничего про него не знаю. И если бы не приехал сюда, никогда не узнал бы.
Иду по квартире, где жил дедушка, и узнаю о нем все больше.
На письменном столе стоит маленькая пушка. Внизу написано: «Майору А. П. Рыбакову в память об испытаниях».
Я спрашиваю деда, что это значит. Он объясняет: испытывал гаубицу. Потом она прошла всю войну.
Никогда не слышал, что пушки испытывают. Самолеты испытывают - это да, про это каждый знает. Но вот и пушки тоже. Мне интересно, как это делается.
Дед объясняет: на дальность полета снаряда. На рассеивание. Снаряды, оказывается, в одно место точно никогда не попадают. Даже такое спасение на войне есть - прыгай в воронку, если снаряд жахнул. Другой сюда никогда не попадет. Ну, еще испытание на силу заряда - сколько пороху надо класть, чтобы снаряд поближе летел или подальше. Самое страшное - это испытание. Потому что однажды надо столько пороху положить, что он быстрее взрывается, чем снаряд вылетит. Пушку разрывает. Предельная нагрузка…
В книжном шкафу я нахожу книгу с непонятным названием - «Теория баллистики». Зато автор понятен. Кандидат военных наук А. П. Рыбаков.
– Что это - кандидат?
– спрашиваю я.
– Ученая степень, - отвечает дед.
– Значит, ты ученый?
– смеюсь я.
– Немножко, - улыбается он.
– А баллистика, это что?
– Наука о полете снаряда.
Вот какая наука еще есть.
– Что же ты думаешь, - говорит дед, - война - это просто так? Трах-тарарах? Впрочем, многие так думали. Да и думают еще.
– Дед усаживает меня за стол. Сам садится напротив.
– Но армия - это целый мир. А мир не может быть без науки. Не зря же военные академии есть, где офицеры учатся. Ученые офицеры.
– Я хочу быть офицером!
– говорю я горячо.
– Как ты! Ученым офицером!
Дедушка берет меня за плечо.
– Не забудь, - говорит он, - это работа тяжкая. Учиться. В поле спать. Сильным быть. Ехать, куда пошлют. За других отвечать и самому ответа не бояться. Думай, Антон!
– Дед улыбается.
– Время у тебя еще есть.
Встреча на высшем уровне
Я надеялся, генералы пошутили. Но ошибся. Вечером раздался протяжный звонок, и генералы явились, толкая перед собой своих потомков.
Первой вошла курносая девчонка. Класса из пятого. В брюках, в пушистой кофточке, железный пояс какой-то. Цепью.
– Фи!
– сказала она.
– Я думала, действительно сибиряк. А он просто малыш.
– Она протянула мне руку лодочкой, представилась: - Мэри!
– Ты не Мэри, а Маня!
– угрюмо сказал генерал. И покачал головой.
Все генералы были при параде, в орденах. Но я это едва заметил. Маня меня прямо протаранила. Малыш! Подумаешь! Сама-то велика ли? Но я ничего не сказал, конечно. Все-таки я хозяин, а они гости.